Эпоха «Черной смерти» в Золотой Орде и прилегающих регионах (конец XIII – первая половина XV вв.) - [77]

Великому князю Московскому в этот период приходится защищать свои новые земли (земли Мордвы, Рязанского и Суздальско-Нижегородского княжества) сначала в 1365 г. от правителя мордовских земель хана Тагая, а затем в 1367 г. от булгарского правителя Булата-Темира. Итогом оборонительных действий Дмитрия Ивановича явилось значительное усиление позиции Московского княжества на пространствах Золотой Орды, что не могло не вызвать опасения как со стороны литовских князей, так и со стороны правителей Ак-Орды. В итоге, это приводит к первой московско-литовской войне (1368–1372 гг.), где оба противника Москвы выступают в качестве союзников с хорошей координацией ведения военных действий. Пик противостояния с Великим княжеством Московским приходится на последний год войны. Именно тогда Дмитрию Ивановичу удается остановить литовцев в Тверском княжестве.

Впрочем, о каком-либо серьезном конфликте Дмитрия Донского с беклярбеком Мамаем в этот период говорить не приходится. Скорее всего, обострение московско-ордынских отношений было вызвано стремлением некоторых золотоордынских князей с помощью набегов на ослабевших соседей решить свои внутриполитические проблемы. «Въ лето 6873 Тагаи, князь ордынскыи, изъ Наручади пртде ратью Татарскою на Рязанскую землю и поже градъ Переяславль. Князь же великги Олегъ Рязанскыи съ своею братею съ Володимеромъ Проньскымъ и Титомъ Козельскимъ, събрав силу свою, и иде вследъ его, и постиже его на месте, нарицаемемъ Шишевскимъ лесомъ, на Воине, и бысть имъ бои, брань зело люта и сеча зла, и поможу Богъ великому князю Олгу, и братги его Проньскому и Козельскому, а Тагаи въ мале дружине одва убежалъ» [ПСРЛ 18: 102–103]. В ответ на этот набег состоялся неконтролируемый Великим князем московским военный поход новгородских ушкуйников на территорию Золотой Орды. «В лето 6874 (1366) проидоша изъ Новагорода изъ Великаго Волгою полтораста ушкуевъ. Новгородци разбоиници ушкуиници избиша Татаръ множество, Бесерменъ и Орменъ въ Новгороде в Нижнемъ, множество мужеи и женъ и дети, и товар ихъ безчислено весь пограбиша, а съсуды их, кербати и лодьи, и учаны, и пасубы, и струги, то все посекоша, а сами отъидоша въ Каму и проидоша до Болгаръ, тако же творяще и воююще» [Приселков М.Д., 1950: 338].

В 1374–1377 гг. в ордынских землях вновь вспыхнула эпидемия «Черной смерти». Если анализировать ее «победное» шествие, то, как и во время эпидемии 1364–1367 гг., важную роль в начале данной вспышки сыграл северо-персидский регион. В реконструкции хронологии распространения эпидемической волны средневековой чумы важное место занимает описание «мора лета 6882–6885». Однако, в отличие от «мора лета 6872–6874» упоминаний о данной вспышке достаточно немного. Всего можно говорить о четырех летописных сводах. Причем наиболее раннее отражение событий содержится в тексте Рогожского летописца, составленном в середине XV в.: «Въ лета 6882 бышет[ъ] ведро, а на кони и коровы моръ, тако и на люди» [ПСРЛ 15: 106]. Из приведенного отрывка видно, что в Тверском княжестве в 1374 г. произошла вспышка эпидемического заболевания. Верхняя хронологическая граница данной вспышки, скорее всего, приведена в тексте Летописи Авраамки, написанном в последней четверти XV в.: «Въ лето 6885 моръ бысть в Смоленске» [ПСРЛ 16: 103]. Нельзя исключать, что это, скорее всего, было продолжение западноевропейской эпидемии чумы 1372–1375 гг. В то же время, могла повториться ситуация 1352 г., когда произошло возможное пересечение нескольких эпидемических волн.

Более подробная информация содержится в тексте Никоновской летописи: «Въ лето 6882 быша знои велицы и жары, дожда сверху ни едина капля не бывала въ все лето, и на кони, и на коровы, и на овцы, и на всякъ скотъ былъ моръ великъ. А князю великому Дмитрею Ивановичу Московьскому бысть розмирiв съ Татары и съ Мамаемъ, а у Мамаа тогда в Орде бысть моръ великъ… Въ лето 6884 моръ бытъ на Киеве» [ПСРЛ 11: 22, 25].

Если анализировать приведенные выше отрывки, то можно говорить о том, что изначально в 1374 г. вспышка произошла в Золотой Орде. Причем положение осложнялось тем, что в степи разразилась засуха и последовавший вслед за этим масштабный голод среди населения. То, что болезнь распространялась, как среди животных, так и среди людей могло напрямую свидетельствовать, как о предшествующей ей крупной эпизоотии среди животных, так и о параллельной вспышке сибирской язвы и средневековой чумы. Похожее описание эпидемии можно встретить в записях, датированных 1309 г.: «был мор на люди и кони и на всякий скот», в 1321 г. — «мор на люди и на кони», в 1433 и 1448 гг. — «мор на конех и люди мерли». В целом, это напоминает сибирскую язву[48], имевшую симптоматику, схожую с бубонной чумой. Однако, зафиксированные заболевания в Западной Европе, Северной Персии и Анатолии в период с 1369/1370–1376 г. напрямую свидетельствуют именно о вспышке «Черной смерти»[49]. Причем налицо наличие нескольких первоначальных очагов данного бедствия. Доказательством их взаимодействия может служить указание на «киевский мор лета 6884» и «смоленский мор лета 6885