Эпизод из жизни мистера Ваткинса Тотля - [8]

Отъ этой пріятной комнаты вниманіе мистера Габріэля Парсонса натуральнымъ образомъ перешло на ея обитателей. Въ одной изъ загородокъ, или ложь, двое мужчинъ играли въ криббэджъ, употребляя для этого весьма грязныя карты, собранныя изъ разныхъ колодъ, съ синимъ, зеленымъ и краснымъ крапомъ; доска для игры была давнымъ-давно сдѣлана на самомъ столѣ какимъ-то изобрѣтательнымъ посѣтителемъ; видно было, что орудіемъ для этой работы служили карманный ножикъ и двуконечная вилка; тѣми же самыми инструментами было просверлено необходимое число дырочекъ, въ приличномъ разстояніи одна отъ другой, для втыканія въ нихъ деревянныхъ гвоздиковъ. Въ другой перегородкѣ сидѣлъ мужчина съ веселымъ лицомъ и оканчивалъ обѣдъ, принесенный къ нему въ корзинѣ женой его, — такою же веселой женщиной, какъ и онъ самъ. Въ третьей ложѣ находился молодой человѣкъ, отличавшійся отъ своихъ собратовъ привлекательною наружностью. Вполголоса и съ возрастающимъ жаромъ онъ разговаривалъ съ молодой женщиной, лицо которой закрыто было плотнымъ вуалемъ, и которая, какъ предположилъ мистеръ Парсонсъ, была жена молодого должника. Другой молодой человѣкъ, одѣтыя до послѣдней ниточки по требованіямъ господствующей моды, и обнаруживавшій вульгарныя манеры, прохаживался по комнатѣ, съ сигарой, засунувъ руки въ карманы. Онъ выпускалъ по временамъ густые столбы табачнаго дыма и изрѣдка и съ очевиднымъ удовольствіемъ прикладывался къ жестяной кружкѣ, содержаніе которой охлаждалось на каминѣ.

— Ну! куда ни шло! еще четыре пенса! воскликнулъ одинъ изъ широкомъ, закуривая трубку и, при концѣ игры, обращаясь къ своему противнику. — И иной подумаетъ, что счастіе твое насыпано въ перечницу, и что когда тебѣ оно понадобится, то стоитъ только потрясти эту перечницу — и счастіе передъ тобой.

— Да, это было бы недурно, отвѣчалъ другой игрокъ, онъ же и лошадиный барышникъ изъ Эйлингтона.

— И въ самомъ дѣлѣ, очень бы недурно было, замѣтилъ веселый сосѣдъ игроковъ, окончивъ въ это время свой обѣдъ и, попивая вмѣстѣ съ женой своей горячій грогъ изъ одного стакана. (Вѣрная подруга его попеченій и заботъ принесла обыкновенное количество этой живительной влаги въ огромной каменной фляжкѣ, въ полъ-галлона.) Мистеръ Вокарь, ты, я вижу, чудный малый: не хочешь ли взглянуть на дно вотъ этого стаканчика?

— Благодарю васъ, сэръ! отвѣчалъ мистеръ Вокаръ, оставляя свою ложу и приближаясь къ другой, чтобы принять предлагаемый стаканъ. — Ваше здоровье, сэръ, и вашей доброй супруги. джентльмены! ваше здоровье; дай Богъ всѣмъ вамъ добраго счастія. Мистеръ Виллисъ, продолжалъ «чудный малый», обращаясь къ молодому человѣку съ сигарой: — вы что-то не въ духѣ сегодня, — то есть упали духомъ, какъ говорятъ другіе. Скажите, сэръ, въ чѣмъ дѣло?

— Ничего, такъ; я вовсе не упалъ духомъ, отвѣчалъ курильщикъ. — Завтра меня выручатъ отсюда.

— И въ самомъ дѣлѣ? спросилъ другой курильщикъ. — Желалъ бы я я сказать про свою персону тоже самое, да, кажется, нельзя. Я утонулъ какъ корабль «Ройялъ Джоржъ» на Портсмутскомъ рейдѣ, и чтобъ выручить меня отсюда, нужно сначала вытащить со дна.

— А какъ вы думаете, почему я пробылъ здѣсь два дня? спросилъ молодой человѣкъ самымъ громкимъ голосомъ и внезапно остановившись.

— Да потому, я полагаю, что вы не могли выйти отсюда, отвѣтилъ мистеръ Вокаръ, подмигивая обществу. — Не потому, чтобы вы обязаны были оставаться здѣсь, но потому, что не было средствъ выбраться отсюда. Не потому, чтобы тутъ было принужденіе, а такъ, знаете, вы должны…. Э?

— Не правда ли, чудный малый этотъ Вокаръ? съ восхищеніемъ спросилъ свою жену мужчина, предложивши Вокару стаканъ грога.

— Дѣйствительно, славный человѣкъ! отвѣчала лэди, приведенная въ крайній восторгъ этими проблесками остроумія.

— Вы значитъ ничего не знаете, угрюмо отвѣчала жертва остроумія Вокара, бросая въ сторону сигару и дополняя слова свои ударомъ кружки по столу:- вы ровно ничего не знаете…. Дѣло мое въ своемъ родѣ весьма замѣчательное: отецъ мой имѣетъ огромный капиталъ, а я — единственный сынъ его.

— Да, это весьма странное обстоятельство! замѣтилъ мимоходомъ мистеръ Вокаръ.

— Я единственный сынъ его и получилъ хорошее воспитаніе. Я не обязанъ ничѣмъ ни единой душѣ изъ цѣлаго свѣта; но меня заставили подписаться за друга на векселяхъ въ огромную сумму. И въ замѣнъ этой суммы я ровно ничего не получилъ. Какъ же вы думаете, каковы были послѣдствія?

— Я полагаю, что векселя пустили въ движеніе, а у васъ отняли его. Акцентаціи по векселямъ не были уплачены, и васъ арестовали… не такъ ли? спросилъ мистеръ Вокаръ.

— Совершенно, совершенно такъ, отвѣчалъ джентльменъ, получившій хорошее воспитаніе: — совершенно такъ! и вотъ, какъ вы видите, я очутился здѣсь; меня заперли за какую-то тысячу-двѣсти фунтовъ.

— Почему же вы не попросите вашего родителя поправить это дѣло? спросилъ Вокаръ съ видомъ скептика.

— Ахъ, помилуйте! это ровно ни къ чему не поведетъ: онъ никогда этого не сдѣлаетъ, съ горечью отвѣчалъ джентльменъ: — рѣшительно никогда!

— Право, это чрезвычайно странно, замѣтилъ владѣтель фляжки, составляя другой стаканъ грогу. — Я вотъ уже лѣтъ тридцать нахожусь въ весьма затруднительныхъ обстоятельствахъ. Сначала я оборвался на продажѣ молока; потомъ началъ торговать фруктами — и тоже неудача; наконецъ принялся за уголь и желѣзо, да, вотъ какъ видите, барыши мои на лицо. Но, признаюсь, я еще ни разу не видѣлъ молодого человѣка, который, попавъ въ подобное мѣсто, тотчасъ же не вышелъ бы отсюда, который былъ бы арестованъ за векселя, выданные другу, и который въ замѣнъ ихъ не получилъ бы ничего.