Епистинья Степанова - [9]
Головатый с депутацией и облегченным обозом, радостный, с победой, спешил к своему войску. По пути он сочинил восторженное стихотворение:
и так далее.
А оставшиеся в войске атаманы уже поднимали казаков из-за Буга на новое переселение. Непросто было подняться. Ведь лишь недавно приехали сюда, только-только начали обживаться: построили хаты, распахали землю, завели скот, и вот снова надо бросать все и ехать обживать неблизкий, дикий край.
Агитаторы за переселение втолковывали колеблющимся, какие благодатные места ожидают их! В Черном и Азовском морях, лиманах, степных речках водится пропасть красной и белой рыбы, а в степях кишат птицы и звери. Зимы мягкие, жилье можно строить из камыша, которым поросли плавни и берега речек, густые травы позволяют круглый год держать скот на подножном корму. А почва! Чернозем: воткни оглоблю — вырастет тарантас.
Торжественно отпраздновав получение земель на Кубани, казаки собрались в путь. Казачий флот с артиллерией и морскими командами отплыл по Бугу и Черному морю, и вскоре 51 лодка с четырьмя тысячами казаков пристала к берегам Таманского полуострова, а основное многотысячное Черноморское войско с оружием, имуществом, своими священниками, знаменами, продовольствием, стадами скота двинулось на подаренные царицей земли посуху в начале осени. Огромная масса людей, повозок, коней, скота запылила по степным дорогам, пересекла три южные губернии и земли Войска Донского, переправилась через Буг, Днепр, Дон и множество мелких речек, обогнула Азовское море и через два месяца подошла к границе своих земель у реки Еи. Здесь пришлось зазимовать в старой брошенной крепости. Ранней весной продолжили путь по роскошной гоголевской дикой степи и осели уже окончательно. Прибыли к месту своей последней трагедии. Вскоре подошел и обоз с семьями.
Всего в первые два года переселилось около 13 тысяч казаков.
На огромный кусище степи этого оказалось очень мало, ведь надо было охранять границу, вести хозяйство да еще выставлять требуемое количество казаков для войн в других частях государства.
С разрешения правительства в течение следующих пятидесяти лет было осуществлено три массовых переселения крестьян из внутренних губерний Украины и России на Кубань, общим числом свыше ста тысяч человек. Переселившихся без особых проволочек записывали в казаки. Кроме того, казаки сами ездили по ближайшим губерниям, переманивали крестьян, прельщая их богатством своего края.
Передвижение колоритного, шумного казачьего войска по дорогам южной Украины и России, а затем на протяжении полувека еще ста тысяч крестьян на Кубань произвело сильное впечатление на жителей сел, хуторов, городков, через которые они проходили, настолько сильное, что образовавшийся водоворот, усиленный легендами о вольной и сытой жизни казаков, долго втягивал в себя и уносил на Кубань новых и новых беглецов и переселенцев, и вот, уже век спустя, увлек и семью Рыбалко.
Старшие оживлялись, если впереди показывалась станица, а еще лучше — хутор. Может, это и есть то место, где они останутся насовсем, осядут, получат землю, начнут строить свою хату, ведь уже зеленели, поднимались хлеба на полях, бродили в степи стада коров, отары овец, табуны лошадей, бабы копались в огородах, сажали овощи, крутились большущие крылья ветряных мельниц.
В станицах на переселенцев смотрели равнодушно, а то и косо. Прошли времена, когда принимали всех желающих, даже заманивали сюда, наделяя казачьими правами и землей, теперь землю крепко прибрали к рукам. Огромные наделы лучших земель получили начальники — казачья старшина: генералы, офицеры, просто хваткие и наглые разбогатевшие казаки, и станичные общины из своих оставшихся земель не хотели отдавать пришлым ни пяди. Ремесленникам отводили землю лишь для постройки хаты, и не больше… Другое дело — хутора. Богатые паны, сидевшие на своей земле, охотно сдавали ее в аренду переселенцам, иногородним.
Они узнали, что самые богатые паны держали огромные наделы в глубине края, по берегам рек Кубани, Бейсуга, Кирпилей и нуждались в людях. К этим хуторам и заторопились.
Тогдашние степные дороги казались бесконечными, особенно если ехать на волах. Припорошенные теплой пылью, по-богатырски широченные, размашисто уходившие между курганами за горизонт, они хоть и скучны, но были по-своему привлекательны, звали куда-то, особенно весной, когда степь цвела, когда светило еще незнойное утреннее или же помягчевшее вечернее солнышко. Но когда шел дождь, густая пыль и весь открытый чернозем дороги сразу же раскисал, густел и прилипал к ногам людей и быков, к колесам повозок пудовыми комьями. Степные дороги становились истинным мучением, проклятием. Полегче было на травянистой обочине, поэтому в дождь чумацкие обозы, казачьи повозки шли обочиной, разбивая, превращая и ее в дорогу, расширяя шлях до богатырских размеров. Вот и казалось, что по нему ездят в степи богатырские тройки.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Книга подготовлена по инициативе и при содействии Фонда ветеранов внешней разведки и состоит из интервью бывших сотрудников советской разведки, проживающих в Украине. Жизненный и профессиональный опыт этих, когда-то засекреченных людей, их рассказы о своей работе, о тех непростых, часто очень опасных ситуациях, в которых им приходилось бывать, добывая ценнейшую информацию для своей страны, интересны не только специалистам, но и широкому кругу читателей. Многие события и факты, приведенные в книге, публикуются впервые.Автор книги — украинский журналист Иван Бессмертный.
Во втором томе монографии «Гёте. Жизнь и творчество» известный западногерманский литературовед Карл Отто Конради прослеживает жизненный и творческий путь великого классика от событий Французской революции 1789–1794 гг. и до смерти писателя. Автор обстоятельно интерпретирует не только самые известные произведения Гёте, но и менее значительные, что позволяет ему глубже осветить художественную эволюцию крупнейшего немецкого поэта.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.