Епистинья Степанова - [60]
Движется, движется время, идет жизнь. Нет ничего постоянного. Вечны только перемены.
Начинались годы тридцатые…
Сплошная коллективизация на Кубани проводилась повышенными темпами: Кубань — одна из главных житниц страны, на нее в Москве были сделаны особые стратегические расчеты. Богатый хлеб, получаемый на Кубани, Ставрополье, Украине, Поволжье, Казахстане, Южном Урале, Сталин и тогдашнее руководство страны намеревались продавать за границей, а на валюту закупать иностранное промышленное оборудование для индустриального прорыва, скачка. Чтобы выполнить эти планы, крестьян надо было сделать легкоуправляемыми, послушно исполняющими команды административной системы, то есть надо было «темные массы» крестьян срочно загнать в колхозы и совхозы, лишить их земли и воли.
Жизнь в станицах и хуторах Кубани после 1917 года причудливо перемешалась, трагически перекрутилась и только-только, медленно, постепенно начинала налаживаться. Люди более-менее привыкали к сложившемуся положению. Еще не зажили раны и казаков, и иногородних, еще тлел жар яростного несогласия с тем, что получилось после Гражданской войны. Пестрой складывалась картина хозяйственной жизни: все было в станицах и хуторах — бедняки, середняки, зажиточные, коммуны, ТОЗы, совхозы, шел естественный поиск лучших форм и способов хозяйствования на земле. И крестьяне, недавно получившие наделы земли, и казаки с увлечением занялись трудом на земле, он вносил в жизнь успокоение, лечил душу.
И вот по этому пестрому лугу, по живой ткани жизни покатился тяжелый каток сплошной коллективизации, стремясь придать жизни однообразие и единый порядок, безжалостно уничтожая все, что этому сопротивлялось. Уничтожались коммуны, ТОЗы, отдельные зажиточные хозяйства и строптивые хозяева.
В Тимашевском районе образовали сначала единый колхоз-гигант, который поглотил и два ТОЗа, действовавших на хуторе Шкуропатском. Оба трактора, «Интер» и «Фордзон», забрали с хутора в МТС, хутор стал одной из многочисленных бригад «гиганта». Управлять таким колхозом оказалось невозможно, и через год он распался на более мелкие. Хутора Шкуропатский, Ольховский, Куликовский и Волков объединились в колхоз «Первое мая».
«Сплошная коллективизация в короткие сроки любыми средствами» выглядела вблизи, в практическом исполнении особенно нелепо и чудовищно. Крестьяне на хуторах вступали в колхозы без сопротивления, простодушно веря агитаторам, что жизнь будет только лучше. Землю крестьяне получили недавно, далеко не все имели необходимые орудия, машины, не успели разбогатеть. У казаков же были более крепкие хозяйства, орудия, машины, лошади, коровы, с семнадцати лет казаку издавна нарезался участок земли до десяти гектаров, и он привык работать на нем: земля кормила его. Земля, свое хозяйство давали казаку чувство независимости, достоинства, чем он очень дорожил. И вдруг землю, лошадей, коров, все орудия труда надо сдать в какой-то колхоз, а самому остаться ни с чем. Непонятно это было казаку, все в нем восставало против этого. Да и дела в кое-как слепленных колхозах шли плохо, бестолково.
На единоличников, то есть на не желавших вступать в колхозы казаков, наложили огромнейшие налоги, обязательства по сдаче хлеба государству, выполнять которые полностью хозяева не спешили, расценивая это как явный грабеж. В станицы и хутора из районов направляли отряды хлебозаготовителей, которые не церемонились с задолженниками. А так как хозяевами-задолженниками были в основном казаки, а хлебозаготовителями — иногородние, вспыхнула старая вражда. Теперь уже иногородних власти натравливали на казаков, припоминали казакам все их грехи. Начались стычки, драки, даже со стрельбой, казаков раскулачивали, арестовывали, высылали, расстреливали. Начался последний, самый жуткий акт трагедии запорожских казаков.
С 1930 года в Тимашевске стала выходить районная газета «Колхозное знамя». Вначале она небольшая, в развернутую школьную тетрадку, затем побольше, напечатана на толстой, иногда почему-то розовой бумаге, такой шершавой, что из нее торчат древесные занозы и шрифт глубоко утопает в рыхлой массе. Читаешь газету и чувствуешь разгоряченное, ядовитое дыхание того времени.
Вот одни лишь заголовки тогдашних статей и заметок:
«Долой поповскую пасху!»
«Кулак еще не добит»
«Добьем классового врага»
«Комсомол. Чистка продолжается»
«Вредителей Коваленковых — к ответственности!»
«Скиба и Басанец — кулацкие агенты»
«Врагам народа — нет и не будет пощады!»
«Требуем высшей меры наказания вредителю, загубившему 6 лошадей»
«Вышибить Тищенко из конюшни».
Страницы дышат подозрительностью, злобой, нетерпимостью и казенным оптимизмом, негде приткнуться пониманию и добру.
В том новом, что навязывалось, вдалбливалось в головы, внедрялось в жизнь народа, не было ни природного чувства язычества, ни величия, простоты и доброты христианства, ни необходимости, практичности, понятности здравого смысла. Шло разрушение вековых храмов в душе человека, в душе народа. Словно бы кто-то нарочно озлоблял и себя, и других, чтоб не осталось и места для разума и жалости.
Джон Лили (John Lyly) - английский романист и драматург, один из предшественников Шекспира. Сын нотариуса, окончил Оксфордский университет; в 1589 году избран в парламент. Лили - создатель изысканной придворно-аристократической, "высокой" комедии и особого, изощренного стиля в прозе, названного эвфуистическим (по имени героя двух романов Лили, Эвфуэса). Для исполнения при дворе написал ряд пьес, в которых античные герои и сюжеты использованы для изображения лиц и событий придворной хроники. Песни к этим пьесам были опубликованы только в 1632 году, в связи с чем принадлежность их перу Лили ставилась под сомнение.
Это не полностью журнал, а статья из него. С иллюстрациями. Взято с http://7dn.ru/article/karavan и адаптировано для прочтения на е-ридере. .
Школьник, студент, аспирант. Уштобе, Челябинск-40, Колыма, Талды-Курган, Текели, Томск, Барнаул…Страница автора на «Самиздате»: http://samlib.ru/p/polle_e_g.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.