Entre dos tierras - [99]

— Чёрт возьми, — теперь несёт уже Лисовского. — У них все ваши разработки. Я думал, вы передали им…

— Что?! О боги Сети, как?! Нет… Только не…

Обрыв соединения.

Повторный набор…

Абонент вне зоны доступа.

Упав с кресла, Лисовский вытянулся прямо на полу, пытаясь унять непонятно откуда взявшуюся дрожь под рёбрами. Какие там сорок семь минут, при таком коннекте и десяти не выдержать.

Дыши там, Крис. Кажется, без тебя мне уже не найти выход из этого лабиринта, который в любой момент может превратиться в мышеловку.

* * *

— Деревня. Бабушка. Доверие.

Образы в голове Ивана Кошкина уже легка замылились от ежедневного использования, и силуэт бабушки, готовой в любую минуту обнять любимого внука, периодически проваливался куда-то в зону нечёткой фокусировки внутреннего зрения агента, но сверхдальняя телепатическая связь устанавливалась по-прежнему быстро и легко, и ежедневно в течение сорока минут Иван, он же Джон, усердно трудился над чертежами американского межпланетного лайнера «Black Horse», бегал по лабораториям и в рабочей зоне огромного ангара, а иногда корпел над графиками расчёта траектории полёта Земля — Марс, каждый раз удивляя начальство своим неумеренным служебным рвением. Впрочем, за прошедший месяц агента повысили в должности, а это означало получение нового уровня допуска к секретной информации насчёт строящегося корабля.

Обратную связь с далёкой родины Иван не всегда успевал запросить, а чаще всего на неё просто не хватало сил, отнятых необходимостью превращаться в ходячий сканер и диктофон в невидимых руках на той стороне земного шара, как только в телефонной трубке, поднесённой к уху агента, прозвучат три кодовых слова, открывающих доступ к самым тёмным глубинам его мозга.

И в этот момент самым сложным было — не думать.

Забыть к чёртовой матери, что ты вообще умеешь мыслить, ибо никому на том конце не нужны бесполезные электрические импульсы, почём зря перегружающие систему, которая была запрограммирована разработчиком исключительно на приём и передачу закодированной информации.

* * *

За прошедшие месяцы Лин не пропустил ни одного вечернего киносеанса в торговом центре у метро, побывал на трёх открытых выставках инновационных технологий и мог поспорить с любым дорожным навигатором в знании улиц и переулков старой Москвы. Мальчик не упускал ни единой возможности подольше болтаться вне своего нового дома, пару раз даже умудрился подработать аэрокурьером — неофициально, само собой. И дело было ни в том, что улыбки Маши или Хидео стали менее приветливыми. Просто в них появилось едва уловимое замешательство. Пауза в отношениях Лина и матери чересчур затянулась, и мальчик чувствовал, что его присутствие в квартире сестры вынуждает Машу и Хидео выводить весь поток энергии в канал под названием «родственные чувства», оставив медленно пересыхающую реку личных отношений где-то на дальней границе фотоснимка их семейной жизни.

Но, кажется, в этот светло-серый февральский день, когда зима решила единым махом вывалить из закромов неизрасходованные запасы снега, ветер внешнего мира играючи передвинул ползунок на календаре с отметки «Сегодня» на отметку «Вчера».

И эта неблагая весть прилетела на площадь в сорок восемь квадратных метров вместе с Марией, которая, вернувшись с работы в десятом часу вечера, распахнула входную дверь со словами:

— Парни, отзовись. У нас ахтунг.

Ахтунг заключался в наличии делового предложения от Линды. Настолько делового, что Маша на минуту засомневалась, что короткое письмо мама сочинила сама, без помощи какого-нибудь юриста. Ну, это если не брать в расчёт Рафаэля, который наверняка был рядом, когда она писала эти строки.

10-FEB-2072

from: — ishtar-

to: Maria_Medici

Здравствуй, Маша.

Я собираюсь продать свою квартиру, но есть одна загвоздка. Лин должен быть где-то прописан. Если хочешь получить деньги за воображаемую треть своего брата, подумай о том, чтобы прописать его к себе.

Ну не офигела ли ты, мама?!

Прочитав письмо из-за плеча Марии, Хидео тихо присвистнул и предпочёл занять выжидательную позицию. Шут знает, на что можно нарваться, если невовремя влезть между молотом и наковальней. Японский хакер позволил себе лишь единственный вопрос:

— Что будет, если мы не согласимся?

Маша издала странный звук, нечто среднее между шипением вскипевшего чайника и рычанием дикой кошки, изловленной для отправки в зоопарк.

— Знаешь, где находится станция Шахунья?

Хидео отрицательно помотал головой. Ещё бы, откуда тебе это знать, взломщик из Токио. Лин, впрочем, тоже помотал. Ох, ещё бы, откуда тебе помнить себя годовалого в двухэтажном бревенчатом домике, куда Линда попыталась вытащить семью на лето, гордо объявив это чудо самопальной архитектурной мысли собственным родовым гнездом, оставшимся от родителей? В домике, ремонт которого встанет вдвое дороже его номинальной стоимости. В домике, из подпола которого постоянно лезли змеи.

— Короче, мазафака. Шахунья — это жопа мира и по совместительству единственное место, куда мамка может прописать тебя, Лин. Поэтому завтра летим к папе, — решительно выдала Мария. — Он тебя без угла оставил, он пусть и разруливает.