Энстадская бездна - [20]

— Ради самого Создателя, не улетайте, нам нужна ваша помощь!

Гвенаэль и тут остался верен самому себе, негромко пробурчав:

— За умеренную плату и все деньги вперед.

Я взглянул на него: что это такое с ним происходит? Он уже который день не в настроении. Единственное, что приходит в голову, дело в следующем. Управлять летучим кораблем, в отличие от морского, намного сложнее, и тут недостаточно одних навыков. У штурвального должен быть нюх, дар, способность чувствовать, что в следующий миг выкинет корабль. У Гвенаэля все это есть в полной мере. И во всех сложных ситуациях именно он занимает место за штурвалом. А что теперь? Любой из команды 'Небесного странника' — Мирра, Николь, Амбруаз, наш кок, может встать на его место, и корабль будет слушаться его беспрекословно, повинуясь малейшему приказу. Все мы чувствуем себя кем-то особенным, и для этого у каждого из нас есть свой повод. Теперь у Гвенаэля его забрали. Как, впрочем, не стало его и у меня: теперь мой дар видеть ветер практически бесполезен. Но я, в отличие от Гвенаэля, задумывался над этим давно. Еще тогда, когда Аднер только приступил к установке своего устройства.

'Привыкай, Гвенаэль. И чем быстрей ты привыкнешь, тем лучше для тебя будет', - подумал я.

— Кто вы, и что с вами случилось? — голос навигатора Брендоса, казалось, звучит равнодушно. Но я-то знал, что на самом деле все не так: он на редкость человек отзывчивый.

На палубу, привлечённая криками, давно уже высыпала вся команда 'Небесного странника'. Появилась на ней и Николь, и теперь я наблюдал за тем, чтобы она, из извечного женского любопытства, не подошла к борту, и не выглянула за борт, готовый в любой момент закричать. Но нет, она, застыла на месте, как будто к чему-то прислушиваясь, после чего поднялась на мостик:

— Эти люди напуганы. Среди них есть раненые, один тяжело, и он очень страдает.

Зная ее, удивляться мне и в голову не пришло. Я лишь подумал, что из нее получится идеальная жена — без слов будет мужа понимать. Хотя с другой стороны, и солгать ей уже не получится.

— Мы с 'Красавицы Фелиппы', может, слышали о таком? — донеслось с земли.

Конечно же, слышал. И видел. И знаю его капитана. 'Красавица Фелиппа' — небольшой двухмачтовик, даже странно, что на таком малыше мачт целых две. А капитаном на нем Амачинель — худой как рыба-игла, и с выдающимся далеко вперед подбородком, имя только не помню. Ничего плохого о нем не знаю, впрочем, и хорошего тоже.

— А где сам капитан Амачинель? — поинтересовался я.

Со мной разговаривал явно не он, у того голос как надтреснутый, а тут сочный такой баритон, прямо оперный.

— Нет больше капитана Амачинеля, — ответил мне все тот же баритон, и тут же поинтересовался. — Лекаря у вас на борту не имеется?

В голосе явно чувствовалось сомнение: ну откуда на таком маленьком корабле, как 'Небесный странник' возьмется лекарь? Тут он не прав — лекарь у нас отличный, всем лекарем лекарь, и губки у него самые сладкие на свете, и сама она красавица. Я взглянул на Николь, у которой был такой вид, будто она не станет дожидаться, когда корабль опустится на землю, а спрыгнет вниз, чтобы поскорей помочь нуждающимся в лекаре. Теперь предстояло самое трудное — поднять их всех с земли на борт корабля. Дно ущелья неровное, с множеством камней самого различного размера, и о том, чтобы посадить корабль, не могло быть и речи. И еще. У нас не получится сделать так, чтобы 'Небесный странник' завис над самой землей, и достаточно было спустить трап. И все, что мы можем сделать, это спуститься чуть ниже, чтобы хватило длины штормтрапа, он значительно длиннее.

— Эй, на земле! — окликнул я. — Сколько вас, и все ли смогут подняться по штормтрапу?

— Десять нас, десять, и двое точно подняться не смогут, — тут же ответил баритон. Затем, мгновенье помедлив, добавил. — И тело.

— Нам еще трупов на борту не хватало! — в своей язвительности Гвен был неугомонен. Николь метнула на него неодобрительный взгляд, но Гвенаэль сделал вид, как будто ничего не заметил.

— Мы его здесь похороним, — заверили с земли. — Только вы не улетайте, пожалуйста.

И столько в голосе было мольбы, что я невольно вздрогнул, а Гвен на этот раз промолчал.

— Энди, на кабестан! — устройства, устройствами, пусть и самые гениальные,

но лучше сделать так, как мы все привыкли.

С изобретением Аднера нужно еще освоиться, а Энди Ансельм кожей чувствует поведение л'хассов, так что мы уж лучше по старинке. — На палубе — приготовить грузовую стрелу! И спустите, наконец, парус!

'Раненых поднимем так, как подняли в Монтоселе мертвецки пьяного Родрига — в сетке, — принял я решение. — Ну а что еще остается?'

— Брендос, займите место у… — указал я подбородком на рычаг, дублирующий на мостике кабестан.

Случается, что корабль резко проваливается вниз, лучше подстраховаться.

Сам я занял место у борта, держа наготове трубу Древних. Костер по-прежнему горел, давая странные зеленовато-синие отблески на недалекой стене ущелья и все же определить расстояние до земли было сложно. Тут мне и труба с ее ночным зрением не помощник. 'Ну все, пора, сколько можно тянуть'.

— Энди, четверть оборота влево, снижаемся.