Энси - Хозяин Времени - [66]
— Добро пожаловать в «Париж-капиш», мистер Бил! — а потом опростал весь графин ему на голову.
Он встал, отряхнулся. На краткий миг я забеспокоился, что сейчас он разъярится и как врежет мне, но вместо этого Бил заржал, повернулся к камере и проговорил:
— Вот так надо обращаться со знаменитостями!
Наконец вся картина стала мне ясна как на ладони. Старикашка, конечно, заплатил Билу небольшое состояние за этот рекламный трюк. Что ж, денежки потрачены с толком. Говорите что хотите о Злыдне Кроули, но этот человек — гений маркетинга.
— Раскрутка — великое дело, — внушал мне Кроули, пока Джексон Бил раздавал автографы на мокрых салфетках. — Наш мир полон раздутых эго. Как только этот клип пройдет в эфире, знаменитости, политиканы и прочие будут расталкивать друг друга локтями, чтобы ты намочил им головы.
Благодаря встрече с обожаемым Билом наше с Кирстен свидание стало незабываемым. Особую нотку придавало ему то, что оно последнее. Впрочем, я старался на этом не зацикливаться. Вместе мы пережили много печалей, хватит с нас. Заслуживаем немного счастья!
Я сделал заказ по-итальянски. Я не очень-то хорошо говорю на этом языке, но заказать умею с шиком, как настоящий профи. Правда, Кирстен, на волне встречи с Джексоном Билом, долго еще не могла прийти в себя, краснела, бледнела и отдувалась.
— Наверно, я выглядела как полная дура! — жаловалась она. — Совсем как какая-нибудь безголовая фанатка!
— Не волнуйся, — успокаивал я. — Ты все равно хороша, даже без головы.
К десерту мы успокоились, и свидание пошло как по маслу. Да-а, с предыдущим не сравнить. Впервые за все время я чувствовал себя с Кирстен на равных. Думаю, и она сейчас смотрела на меня так же. И тогда я понял: для хороших отношений совсем не обязательно, чтобы подобрались люди одного типа. Главное — это чувствовать себя на своем месте в роли, которую предлагает нам время.
Наверно, именно поэтому моя дружба с Лекси пережила и нашествие нордических богов, и эхолокацию — каждый из нас в нужный момент становился тем, что остро требовалось другому.
— Знаешь что, — говорила мне Лекси как-то под вечер, когда мы сидели в ее гостиной, готовя очередное похищение дедушки. — Когда мы не вовлечены в другие отношения, то не вижу ничего зазорного, чтобы иногда выйти вместе куда-нибудь — на обед там или на концерт.
Нам обоим было приятно сознавать, что пока мы есть друг у друга, мы не одиноки. Даже когда мы одиноки.
В утро того дня, когда Умляуты улетали в Швецию, у нас состоялись похороны.
Хотелось бы мне сказать, что они были символические, но, к сожалению, они были настоящие. Наш старенький семейный кот Икабод наконец вознесся на Великий Небесный Подоконник. Мы решили похоронить его на заднем дворе Умляутов, поскольку там уже торчало готовое надгробие — не пропадать же добру. Гуннар затер на нем свое имя и вырезал на другой стороне «ИКАБОД».
Кристина произнесла прочувствованную надгробную речь, над которой, по моим подозрениям, работала как минимум несколько месяцев — совсем как те газеты, что начинают писать некрологи, стоит только какой-нибудь знаменитости сломать ноготь. Все было так трогательно: и общая семейная фотография на маленьком дощатом ящичке, и торжественная атмосфера, в которой проходило прощание с Икабодом — что я всплакнул. Мне не было стыдно, что Гуннар с Кирстен видят, как я реву над котом. После всего, что случилось за последнее время, я имел полное право поплакать. Да и кому они станут ябедничать на меня в Швеции?
Похоронив Икабода, мы пошли в дом, где миссис Умляут подметала пустую кухню. Она не хотела, «чтобы банк думал, будто мы какие-то грязнули».
— Она в точности как наша мама, — заметила Кристина. По-моему, когда дело касается бессмысленной уборки, все мамы похожи друг на друга независимо от их национальной принадлежности.
Кристина хотела, чтобы мы сразу ушли скорбеть домой, но я попросил ее подождать — мне хотелось проводить Гуннара и Кирстен. У передней двери громоздился багаж, ожидая прибытия такси: шесть чемоданов и пара сумок.
Гуннар обвел дом бесстрастным взглядом.
— Тут водятся мыши, — сказал он. — И вечно воняет из слива. Хорошо, что мы уезжаем.
Уверен, что он чувствовал гораздо больше, чем показывал, но таков уж он есть, Гуннар. Зато у Кирстен глаза все время были на мокром месте. Для нее каждый угол, казалось, был связан с какими-то тайными воспоминаниями. Она с любовью оглядывала пустые комнаты, а тем временем миссис Умляут продолжала бегать по всему дому.
— Я что-то забыла, — твердила она. — Точно знаю — я что-то забыла.
Наконец Кирстен остановила ее беготню, заключив мать в объятия.
— Мама, мы ничего не забыли. Все готово. — Они несколько секунд постояли, покачиваясь взад-вперед, и невозможно было сказать, то ли миссис Умляут укачивает свою маленькую дочку, то ли Кирстен утешает свою растревоженную маму. Кирстен улыбалась мне поверх маминого плеча, и я понимающе улыбался ей в ответ.
Излишне говорить, что мне будет не хватать Кирстен, но печаль, которую я ощущал, была не из тех, что вызывает слезы. Мелькнула мысль: «Ну и ну, из-за кота я плакал, а из-за Кирстен нет», — однако, похоже, мою подругу это не обижало.
Мир без голода и болезней, мир, в котором не существует ни войн, ни нищеты. Даже смерть отступила от человечества, а люди получили возможность омоложения, и быстрого восстановления от ужасных травм, в прежние века не совместимых с жизнью. Лишь особая каста – жнецы – имеют право отнимать жизни, чтобы держать под контролем численность населения.Подростки Ситра и Роуэн избраны в качестве подмастерьев жнеца, хотя вовсе не желают этим заниматься. За один лишь год им предстоит овладеть «искусством» изъятия жизни.
Калифорния охвачена засухой. Теперь каждый гражданин обязан строго соблюдать определенные правила: отказаться от поливки газона, от наполнения бассейна, ограничить время принятия душа. День за днем, снова и снова. До тех пор, в кранах не останется ни капли влаги. И тихая улочка в пригороде, где Алисса живет со своими родителями и младшим братом, превращается в зону отчаяния. Соседи, прежде едва кивавшие друг другу, вынуждены как-то договариваться перед лицом общей беды. Родители Алиссы, отправившиеся на поиски воды, не вернулись домой, и девушка-подросток вынуждена взять ответственность за свою жизнь и жизнь малолетнего брата в свои руки. Либо они найдут воду, либо погибнут. И помощи ждать неоткуда…
Родители 16-летнего Коннора решили отказаться от него, потому что его непростой характер доставлял им слишком много неприятностей. У 15-летней Рисы родителей нет, она живёт в интернате, и чиновники пришли к выводу, что на дальнейшее содержание Рисы у них просто нет средств. 13-летний Лев всегда знал, что однажды покинет свою семью и, как предполагает его религия, пожертвует собой ради других. Теперь, согласно законам их общества, Коннор, Риса и Лев должны отправиться в заготовительный лагерь и быть разобранными на донорские органы.
В мире идет великий Праздник. Празднуют боги — «вещества». Хиро, Коко, Мэри-Джейн и прочие. Они спускаются вниз, на землю, чтобы соблазнять людей. Но они не могут спуститься по собственной инициативе — люди должны их призвать. И люди призывают. А потом не могут вырваться из удушливых объятий «богов». На удочку Рокси (оксиконтина, сильнейшего анальгетика, вызывающего страшную зависимость) попался хороший мальчик Айзек. Его сестра Айви, страдающая от синдрома дефицита внимания, сидит на аддералле. Как брат с сестрой борются с «богами», кто выигрывает, а кто проигрывает в этой битве, как «боги», которые на самом деле демоны, очаровывают человечество и ведут его к гибели — вот о чем эта книга. Нил Шустерман и его сын Джаррод подняли тему опиоидов в США.
В мире, где побеждены болезни, войны и преступность, единственный способ умереть — это подвергнуться «прополке» от руки профессионального убийцы — серпа. Двое подростков, Цитра и Роуэн, становятся учениками серпа и, несмотря на полное нежелание заниматься подобным ремеслом, вынуждены учиться искусству убивать, ибо эта работа необходима для общества. Но серпом может стать только один из них. Интриги внутри насквозь коррумпированного Ордена серпов приводят к тому, что Цитра и Роуэн должны соревноваться друг с другом за право вступить в Орден.
Родители шестнадцатилетнего Коннора решили отказаться от него, потому что его непростой характер доставлял им слишком много неприятностей. У пятнадцатилетней Рисы родителей нет, она живет в интернате, и чиновники пришли к выводу, что на дальнейшее содержание Рисы у них просто нет средств. Тринадцатилетний Лев всегда знал, что однажды покинет свою семью и, как предполагает его религия, пожертвует собой ради других. Теперь, согласно законам их общества, Коннор, Риса и Лев должны отправиться в заготовительный лагерь и быть разобранными на донорские органы.
В Белоруссии, районе г. Ново-Борисова действовал партизанский отряд. Девятилетний Толя Захаренко был усыновлен партизанским отрядом и выполнял его задания. Ходил в разведку, выполнял роль связного, пробираясь из леса в населенные пункты. Однажды Толя Захаренко сумел днем в г. Речница заминировать фашистский танк и тот взорвался.
«Как забрызганные кровью виднеются вдали вишнёвые деревья и так необычно красивы своими ветвями, ушедшими вширь. Внизу, из длинного ряда кустов, лукаво выглядывает твёрдый крыжовник зелёными глазами своими и как бы вытягивается, чтобы дать себя отведать. Бежит смородина мимо взора, собравшись в миниатюрные кисти красного винограда, и руки невольно сами тянутся к ней…».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник рассказов советского писателя Виталия Тренева, посвященных истории Российского военно-морского флота.
Повесть «Список прегрешений» держит читателя в постоянном напряжении и ожидании катастрофы — как детектив или драма — хотя ничего необычного или трагического на первый взгляд не происходит. Тинэйджеру она задает вопросы на вырост, а взрослому читателю дарит будоражащую возможность заново пережить болезненное открытие собственной чувственности, забыв о привычном снисходительном взгляде на мир подростков.
Веселая добрая повесть для детей про егозу девочку Таю, прозванную в семье Фитюлькой, про ее приключения и веселую детскую жизнь. Рисунки В. Дроздова.Для дошкольного возраста.
Говорят, его одежда сливается с фоном, где бы он ни стоял. О Шва много чего говорят, но одно совершенно точно: его никто не замечает. Кроме меня. Меня зовут Энси Бонано, и это именно я понял, что Шва "функционально невидим". Я использовал это его качество, чтобы наварить кучу баксов. Я стал его другом. Но наряду с этим я причинил ему слишком много боли. Поэтому если вы закроете рот и раскроете уши, то я расскажу вам всё, что знаю о Шва, начиная с того, как он получил своё имя, и заканчивая тем, что на самом деле случилось с его мамой.