Энси - Хозяин Времени - [66]
— Добро пожаловать в «Париж-капиш», мистер Бил! — а потом опростал весь графин ему на голову.
Он встал, отряхнулся. На краткий миг я забеспокоился, что сейчас он разъярится и как врежет мне, но вместо этого Бил заржал, повернулся к камере и проговорил:
— Вот так надо обращаться со знаменитостями!
Наконец вся картина стала мне ясна как на ладони. Старикашка, конечно, заплатил Билу небольшое состояние за этот рекламный трюк. Что ж, денежки потрачены с толком. Говорите что хотите о Злыдне Кроули, но этот человек — гений маркетинга.
— Раскрутка — великое дело, — внушал мне Кроули, пока Джексон Бил раздавал автографы на мокрых салфетках. — Наш мир полон раздутых эго. Как только этот клип пройдет в эфире, знаменитости, политиканы и прочие будут расталкивать друг друга локтями, чтобы ты намочил им головы.
Благодаря встрече с обожаемым Билом наше с Кирстен свидание стало незабываемым. Особую нотку придавало ему то, что оно последнее. Впрочем, я старался на этом не зацикливаться. Вместе мы пережили много печалей, хватит с нас. Заслуживаем немного счастья!
Я сделал заказ по-итальянски. Я не очень-то хорошо говорю на этом языке, но заказать умею с шиком, как настоящий профи. Правда, Кирстен, на волне встречи с Джексоном Билом, долго еще не могла прийти в себя, краснела, бледнела и отдувалась.
— Наверно, я выглядела как полная дура! — жаловалась она. — Совсем как какая-нибудь безголовая фанатка!
— Не волнуйся, — успокаивал я. — Ты все равно хороша, даже без головы.
К десерту мы успокоились, и свидание пошло как по маслу. Да-а, с предыдущим не сравнить. Впервые за все время я чувствовал себя с Кирстен на равных. Думаю, и она сейчас смотрела на меня так же. И тогда я понял: для хороших отношений совсем не обязательно, чтобы подобрались люди одного типа. Главное — это чувствовать себя на своем месте в роли, которую предлагает нам время.
Наверно, именно поэтому моя дружба с Лекси пережила и нашествие нордических богов, и эхолокацию — каждый из нас в нужный момент становился тем, что остро требовалось другому.
— Знаешь что, — говорила мне Лекси как-то под вечер, когда мы сидели в ее гостиной, готовя очередное похищение дедушки. — Когда мы не вовлечены в другие отношения, то не вижу ничего зазорного, чтобы иногда выйти вместе куда-нибудь — на обед там или на концерт.
Нам обоим было приятно сознавать, что пока мы есть друг у друга, мы не одиноки. Даже когда мы одиноки.
В утро того дня, когда Умляуты улетали в Швецию, у нас состоялись похороны.
Хотелось бы мне сказать, что они были символические, но, к сожалению, они были настоящие. Наш старенький семейный кот Икабод наконец вознесся на Великий Небесный Подоконник. Мы решили похоронить его на заднем дворе Умляутов, поскольку там уже торчало готовое надгробие — не пропадать же добру. Гуннар затер на нем свое имя и вырезал на другой стороне «ИКАБОД».
Кристина произнесла прочувствованную надгробную речь, над которой, по моим подозрениям, работала как минимум несколько месяцев — совсем как те газеты, что начинают писать некрологи, стоит только какой-нибудь знаменитости сломать ноготь. Все было так трогательно: и общая семейная фотография на маленьком дощатом ящичке, и торжественная атмосфера, в которой проходило прощание с Икабодом — что я всплакнул. Мне не было стыдно, что Гуннар с Кирстен видят, как я реву над котом. После всего, что случилось за последнее время, я имел полное право поплакать. Да и кому они станут ябедничать на меня в Швеции?
Похоронив Икабода, мы пошли в дом, где миссис Умляут подметала пустую кухню. Она не хотела, «чтобы банк думал, будто мы какие-то грязнули».
— Она в точности как наша мама, — заметила Кристина. По-моему, когда дело касается бессмысленной уборки, все мамы похожи друг на друга независимо от их национальной принадлежности.
Кристина хотела, чтобы мы сразу ушли скорбеть домой, но я попросил ее подождать — мне хотелось проводить Гуннара и Кирстен. У передней двери громоздился багаж, ожидая прибытия такси: шесть чемоданов и пара сумок.
Гуннар обвел дом бесстрастным взглядом.
— Тут водятся мыши, — сказал он. — И вечно воняет из слива. Хорошо, что мы уезжаем.
Уверен, что он чувствовал гораздо больше, чем показывал, но таков уж он есть, Гуннар. Зато у Кирстен глаза все время были на мокром месте. Для нее каждый угол, казалось, был связан с какими-то тайными воспоминаниями. Она с любовью оглядывала пустые комнаты, а тем временем миссис Умляут продолжала бегать по всему дому.
— Я что-то забыла, — твердила она. — Точно знаю — я что-то забыла.
Наконец Кирстен остановила ее беготню, заключив мать в объятия.
— Мама, мы ничего не забыли. Все готово. — Они несколько секунд постояли, покачиваясь взад-вперед, и невозможно было сказать, то ли миссис Умляут укачивает свою маленькую дочку, то ли Кирстен утешает свою растревоженную маму. Кирстен улыбалась мне поверх маминого плеча, и я понимающе улыбался ей в ответ.
Излишне говорить, что мне будет не хватать Кирстен, но печаль, которую я ощущал, была не из тех, что вызывает слезы. Мелькнула мысль: «Ну и ну, из-за кота я плакал, а из-за Кирстен нет», — однако, похоже, мою подругу это не обижало.
Мир без голода и болезней, мир, в котором не существует ни войн, ни нищеты. Даже смерть отступила от человечества, а люди получили возможность омоложения, и быстрого восстановления от ужасных травм, в прежние века не совместимых с жизнью. Лишь особая каста – жнецы – имеют право отнимать жизни, чтобы держать под контролем численность населения.Подростки Ситра и Роуэн избраны в качестве подмастерьев жнеца, хотя вовсе не желают этим заниматься. За один лишь год им предстоит овладеть «искусством» изъятия жизни.
Калифорния охвачена засухой. Теперь каждый гражданин обязан строго соблюдать определенные правила: отказаться от поливки газона, от наполнения бассейна, ограничить время принятия душа. День за днем, снова и снова. До тех пор, в кранах не останется ни капли влаги. И тихая улочка в пригороде, где Алисса живет со своими родителями и младшим братом, превращается в зону отчаяния. Соседи, прежде едва кивавшие друг другу, вынуждены как-то договариваться перед лицом общей беды. Родители Алиссы, отправившиеся на поиски воды, не вернулись домой, и девушка-подросток вынуждена взять ответственность за свою жизнь и жизнь малолетнего брата в свои руки. Либо они найдут воду, либо погибнут. И помощи ждать неоткуда…
В мире идет великий Праздник. Празднуют боги — «вещества». Хиро, Коко, Мэри-Джейн и прочие. Они спускаются вниз, на землю, чтобы соблазнять людей. Но они не могут спуститься по собственной инициативе — люди должны их призвать. И люди призывают. А потом не могут вырваться из удушливых объятий «богов». На удочку Рокси (оксиконтина, сильнейшего анальгетика, вызывающего страшную зависимость) попался хороший мальчик Айзек. Его сестра Айви, страдающая от синдрома дефицита внимания, сидит на аддералле. Как брат с сестрой борются с «богами», кто выигрывает, а кто проигрывает в этой битве, как «боги», которые на самом деле демоны, очаровывают человечество и ведут его к гибели — вот о чем эта книга. Нил Шустерман и его сын Джаррод подняли тему опиоидов в США.
Заготовительный лагерь «Веселый дровосек» уничтожен, однако родители продолжают отправлять своих детей на «разборку», как только те перестают соответствовать их ожиданиям. Счастливчики, кому удалось спастись, укрываются в убежище.Сторонники «разборки» создают нового «человека», соединив в нем лучшее, что взяли от погибших подростков. Продукт «сборки» – обладает ли он душой? И как его судьба оказалась связанной с жизнью Коннора и Рисы?
Ник и Элли погибают в автомобильной катастрофе. После смерти они попадают в Страну затерянных душ — своего рода чистилище, находящееся между раем и адом. Ник доволен создавшимся положением, а Элли готова отдать буквально все, вплоть до собственного тела, лишь бы выбраться из странного места, в которое они попали.
Родители шестнадцатилетнего Коннора решили отказаться от него, потому что его непростой характер доставлял им слишком много неприятностей. У пятнадцатилетней Рисы родителей нет, она живет в интернате, и чиновники пришли к выводу, что на дальнейшее содержание Рисы у них просто нет средств. Тринадцатилетний Лев всегда знал, что однажды покинет свою семью и, как предполагает его религия, пожертвует собой ради других. Теперь, согласно законам их общества, Коннор, Риса и Лев должны отправиться в заготовительный лагерь и быть разобранными на донорские органы.
Имя французской писательницы-коммунистки Жоржетты Геген-Дрейфюс знакомо советским детям, В 1938 году в Детгизе выходила ее повесть «Маленький Жак» - о мальчике из предместья Парижа. Повесть «Как бездомная собака» написана после войны. В ней рассказывается о девочке-сироте, жертве войны, о том, как она находит семью. Все содержание книги направлено против войны, которая приводит к неисчислимым бедствиям, калечит людей и физически и морально. В книге много красочных описаний природы южной Франции, показана жизнь крестьян. Художник Владимир Петрович Куприянов.
Повесть-воспоминание о школьном советском детстве. Для детей младшего школьного возраста.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Нелегка жизнь путешественника, но зато как приятно лежать на спине, слышать торопливый говорок речных струй и сознавать, что ты сам себе хозяин. Прямо над тобой бездонное небо, такое просторное и чистое, что кажется, звенит оно, как звенит раковина, поднесенная к уху.Путешественники отличаются от прочих людей тем, что они открывают новые земли. Кроме того, они всегда голодны. Они много едят. Здесь уха пахнет дымом, а дым — ухой! Дырявая палатка с хвойным колючим полом — это твой дом. Так пусть же пойдет дождь, чтобы можно было залезть внутрь и, слушая, как барабанят по полотну капли, наслаждаться тем, что над головой есть крыша: это совсем не тот дождь, что развозит грязь на улицах.
Вильмос и Ильзе Корн – писатели Германской Демократической Республики, авторы многих книг для детей и юношества. Но самое значительное их произведение – роман «Мавр и лондонские грачи». В этом романе авторы живо и увлекательно рассказывают нам о гениальных мыслителях и революционерах – Карле Марксе и Фридрихе Энгельсе, об их великой дружбе, совместной работе и героической борьбе. Книга пользуется большой популярностью у читателей Германской Демократической Республики. Она выдержала несколько изданий и удостоена премии, как одно из лучших художественных произведений для юношества.
Повесть о жизни девочки Вали — дочери рабочего-революционера. Действие происходит вначале в городе Перми, затем в Петрограде в 1914–1918 годы. Прочтя эту книгу, вы узнаете о том, как живописец Кончиков, заметив способности Вали к рисованию, стремится развить её талант, и о том, как настойчивость и желание учиться помогают Вале выдержать конкурс и поступить в художественное училище.
Говорят, его одежда сливается с фоном, где бы он ни стоял. О Шва много чего говорят, но одно совершенно точно: его никто не замечает. Кроме меня. Меня зовут Энси Бонано, и это именно я понял, что Шва "функционально невидим". Я использовал это его качество, чтобы наварить кучу баксов. Я стал его другом. Но наряду с этим я причинил ему слишком много боли. Поэтому если вы закроете рот и раскроете уши, то я расскажу вам всё, что знаю о Шва, начиная с того, как он получил своё имя, и заканчивая тем, что на самом деле случилось с его мамой.