Энрико Карузо: легенда одного голоса - [18]
Доброй ночи. До завтра, любимая моя. Рико.
Мехико
7 октября 1919 года 18 часов
Моя милая Дора!
Ты плакала над моим письмом? Почему? Неужели из-за того, что я плохо пишу по-английски? Я не хочу, чтобы твои прекрасные глаза роняли слезы. А уж если плакать, так плачь, когда я рядом, чтобы я мог помочь тебе. Твоя жизнь и моя любовь должны приносить тебе только радость. Теперь о моей жизни. Этим утром я должен уплатить по первому счету 1860 долларов!! Это, пожалуй, слишком много, но ничего не поделаешь. Мы во многом здесь нуждаемся и платим буквально за каждое полотенце. Когда я буду уезжать отсюда, то отдам все, что не смогу взять с собой в больницу. В два часа мы поехали в город на обед. Нас пригласил мистер Trepiedi (Трепьеди), но его правильнее называть «Onepiedi» (Ванпьеди), потому что он не слишком расторопен[4]. Он сказал, что обед будет семейным, но было очень много народа из итальянской колонии, включая нашего посланника. Обед был превосходным. В конце его мистер Трепьеди произнес речь, в которой просил меня вспомнить о бедной итальянской колонии и дать концерт в ее пользу. Это и было целью обеда. Я поблагодарил за прием, хотя указал на то, что такое лукуллово угощение было бы лучше отдать бедным, показав, как надо проявлять великодушие. Все это я сказал со смехом, но смысл заключался в том, что не надо было приглашать меня на обед, чтобы склонить к благотворительности. Не таю, как присутствующие истолковали мои слова, но все молчали, как люди, попавшие в неловкое положение.
Весь мир одинаков.
Доброй ночи, мое сокровище. Я очень люблю тебя и хочу, чтобы ты любила меня так же сильно.
Всегда твой Рико.
Букарелли, 85, Мехико
8 октября 1919 года 16.30
Моя дорогая Дора!
Сегодня утром, проснувшись, я сразу же спросил, нет ли писем для меня. Мне ответили, что, к сожалению, нет. Я стал проклинать бандитов, ограбивших поезд на прошлой неделе, так как подумал, что твои письма сгорели (бандиты подожгли поезд), но взял себя в руки, сказав себе: «Надо ждать». Потом я подумал, как много дней не буду получать от тебя писем, и очень опечалился. «Конечно, - успокаивал я себя, - есть телеграф», но телеграмма не может заменить письма. В час дня я отправился к парикмахеру постричь волосы и ногти. Вернулся в три часа. После завтрака Дзирато взволнованно сказал мне: «Commendatore, простите меня. Я — скотина...» — и вынул из кармана четыре твоих письма, пришедших в мое отсутствие. Вообрази мою радость. Нет, моя Дора, невозможно, чтобы твоя любовь была сильней моей. Ты молода и мало знаешь, что такое жизнь и любовь. Мое сердце было разбито перенесенными в жизни горестями, но занятое тобой и ощутившее всю силу любви к тебе, оно освободилось от яда, столько лет находившегося в нем, и наполнилось любовью к моей чудесной Доре. Вот почему невозможно, чтобы ты любила меня сильнее, чем я тебя, и ты убедишься, что я прав. Дора, я обожаю тебя!
Рад получить хорошие вести о Мимми. Надеюсь, он будет хорошим человеком. Вели девочке в тебе быть спокойной. Это такая радость, и я благодарю Бога за это счастье. Доброй ночи, моя маленькая, обожаемая жена. Крепко обнимаю тебя.
Всегда твой Рико.
Букарелли, 85, Мехико
9 октября 1919 года 15.30
Моя дорогая Дора!
Вчера вечером на репетиции я не мог издать ни звука, а ут* ром осмотрел свои связки и увидел, что они очень покраснели Можешь вообразить, как я расстроился. Приняв ванну, я сно ва лег в постель и спал до двенадцати часов. У меня сломались часы, и я послал Марио узнать, сколько времени. Он вернулся и принес два твоих письма, которые я прижал к сердцу. Прочтя их по три раза, я стал одеваться. Я снова посмотрел горло, чтобы проверить, как подействовало лечение. Связки выглядели несколько лучше. Был превосходный день, и я немного погулял.
Моя Дора! Как могла попасть тебе в глаз металлическая крошка?! Милая моя! Она страдала, а я не был рядом с ней! Очень рад, что все хорошо кончилось. Теперь я понимаю, почему ты просишь хотя бы что-нибудь заплатить Джозефу. Но было бы лучше, если б ты подождала меня, а я уплачу все целиком. Я никогда ни в чем не упрекну тебя, но позволь мне разобраться во всем самому. Меня совсем не волнуют твои расходы. Я хочу всегда видеть тебя довольной и счастливой. Если когда- нибудь у меня не будет денег, я стану без устали работать кем угодно, хотя бы грузчиком, чтобы ты могла быть довольна жизнью. Я весь твой душой и телом.
Люблю и целую мою обожаемую Дору. Рико.
Четвертым выступлением Карузо было исполнение партии Самсона в опере «Самсон и Далила» в театре «Эсперанца Ирис».
Мехико
10 октября 1919 г.
16 часов
Вчера, простившись с тобой, я попробовал петь. Что было с моим голосом, дорогая! Центр совершенно не звучал. Но мало- помалу его состояние улучшилось, и я, дрожа от волнения, пошел в театр. Сначала я звучал, как обычно, но в том месте, где (Самсон обращается к народу, я почувствовал, что мне тяжело петь на середине. Вместо того чтобы форсировать голос, я стал очень осторожно петь на верхах, и первая картина прошла без аплодисментов. Затем пели трио. Все было в порядке. Во втором акте я распелся, дуэт прошел отлично. Конец спектакля шел успешно. Я благодарил Бога, когда спектакль окончился. И сообщаю тебе в телеграмме, что постараюсь экономить, так как боюсь, что не смогу окончить гастроли и буду вынужден вернуть аванс. Ты знаешь, что я всегда чего-нибудь опасаюсь и не всегда напрасно. Очень благодарен тебе, что находишь время писать мне каждый день.
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Самый знаменитый венецианец всех времен — это, безусловно, интеллектуал и полиглот, дипломат и сочинитель, любимец женщин и тайный агент Джакомо Казанова. Его судьба неотделима от города, в котором он родился. Именно поэтому новая книга историка Сергея Нечаева — не просто увлекательная биография Казановы, но и рассказ об истории Венеции: достопримечательности и легенды этого удивительного города на воде читатель увидит сквозь призму приключений и похождений великого авантюриста.
Его величали «бесстрашным рыцарем Рейха». Его прославляли как лучшего танкового аса Второй мировой. Его превозносила геббельсовская пропаганда. О его подвигах рассказывали легенды. До сих гауптштурмфюрер Михаэль Bиттманн считается самым результативным танкистом в истории – по официальным данным, за три года он уничтожил 138 танков и 132 артиллерийских орудия противника. Однако многие подробности его реальной биографии до сих пор неизвестны. Точно задокументирован лишь один успешный бой Виттманна, под Вилье-Бокажем 13 июня 1944 года, когда его тигр разгроми британскую колонну, за считанные минуты подбив около 20 вражеских танков и бронемашин.
Предисловие к роману Всеволода Вячеславовича Иванова «Похождения факира».
Автобиография автора из журнала «Знамя» №5 2000 г.
Владимир Быстряков — композитор, лауреат международного конкурса пианистов, заслуженный артист Украины, автор музыки более чем к 150 фильмам и мультфильмам (среди них «Остров сокровищ», «Алиса в Зазеркалье» и др.), мюзиклам, балетам, спектаклям…. Круг исполнителей его песен разнообразен: от Пугачёвой и Леонтьева до Караченцова и Малинина. Киевлянин. Дважды женат. Дети: девочка — мальчик, девочка — мальчик. Итого — четыре. Сыновья похожи на мам, дочери — на папу. Возрастная разница с тёщей составляет 16, а с женой 36 лет.
ФРАНКО КОРЕЛЛИ и оперное искусство его времениВ России, как и в любой стране, где популярна оперная музыка, великий певец XX века Франко Корелли — один из самых любимых и почитаемых. Тенор с феноменально мощным голосом, поражавший полнозвучием и мастерством фразировки при легкости звукоизвлечения, он обладал еще и очень красивой внешностью, что способствовало его сценическим успехам.В книге, кроме подробнейшего исследования творчества Корелли, предпринята попытка рассмотреть своеобразие личности и артистической манеры певца сквозь призму оперного исполнительского искусства его времени.