Енох - [8]

 - А с другой стороны, какой он нам противник, когда сифиты давно уже прельщаются "дочерьми человеческими"...

 - Кто богатством, кто молодостью, кто красотой.

 - И от их браков, вопреки россказням нашего братца, рождаются славные дети - высокие, как сифиты, и крепкие и умные, как каиниты, сильные хлебопашцы. Конечно, все это возмущает праотцов-сифитов, но они уже бессильны сдерживать свой народ. Кстати, доглядчики доносят, что болен Адам, серьезно болен. Поговаривают, что он может умереть... (Тувалкаин невольно понизил голос до шепота) собственной смертью. А патриарх Сиф, похоже, задумал отыскать потерянный рай, чтобы принести елей жизни и помазать Адама. Сиф - достойный, но очень наивный человек, он продолжает жить в какой-то наивной пастушеской сказке и не хочет из нее выходить.

 Ноема через зеркало посмотрела на брата, внимательно проверяя свою работу. Сказала удовлетворенно, похвалив себя и польстив брату:

 - Самая красивая борода в городе! - Аккуратно стряхнула с белой простыни волоски Тувалкаина в специальный сосуд и закрыла его крышкой. Тувалкаин, смазывая скобленые места благовонными притираниями, сказал:

 - Я хочу, чтобы ты разложила карты.

 Ноема мягко, вопросительно повела бровью и заговорщицки улыбнулась, подумав о Сепфоре.

 Они сели в удобные кресла друг против друга за низким столом. Ноема достала из ларчика карты с нарисованными пантиклями и числами. Под скорыми пухлыми руками жрицы пантикли на картах точно оживали. Мастер падал с кирпичной трубы доменной печи; вставал с земли человек с головой козла и натягивал лук из солнечного диска; висящая в небе рука взмахнула мечом; хвостатые голые дети связывали веревкой друг друга; голая женщина переливала воду из кувшина в кувшин... Ноема уже чувствовала руками магическую силу, идущую от пантиклей. Ноема заговорила, и Тувалкаин почувствовал, что говорит она как бы внутри его самого. Он, Ноема, пантикли на картах как бы сковались железными цепями.

 - Он вернулся, - сказала Ноема, но брат не понял ее. Ноема услышала блеяние овец и пошла на него. Это было очень важно: пойти на блеяние овец. Оно казалось знакомым и напоминало о доме. От пещеры пахнуло теплым овечьим духом. Она ударилась голенью о кормушку и повалилась в нее.

 - Он спал в кормушке в овечьей пещере, - услышал Тувалкаин голос сестры как бы внутри себя. Ноема из какой-то другой действительности заметила, что кисть правой руки Тувалкаина исчезает. А овцы, постукивая копытцами, несмело подошли к кормушке. Было слышно, как они жуют и отфыркиваются в темноте. Тувалкаин дотаял до плеча.

 - Не молчи! - настойчиво просил брат из другой действительности. - Не молчи, Ноема! Кто вернулся? И кто спал в овечьей пещере?

 - Брат, ты исчезаешь! - Ноема бросила карты и быстро смешала их. - Ты исчезаешь, Ту! Еще миг, и мне некому будет гадать! - Горделивый постав головы Ноемы исчез. Тувалкаин озадаченно смотрел на дрожащую в страхе сестру.

 - Что случилось, Ноема?

 - Енох вернулся!

 - Ерунда! - Тувалкаин коротко засмеялся. Смех его был мощным и уверенным, но сестре сделалось жутко от его инфернального смеха.

 - Енох вернулся, - повторила она.

 - Ерунда, - повторил Тувалкаин и хмуро опустил глаза. - Я только что от сифитов... Ноема, я читал пергамент Иавала о мнимом возвращении Еноха - карты рассказали тебе то, что написано в пергаменте!

 Ноема отдернула от карт руку. На подушечке безымянного выступила бусинка крови. Ноема испуганно слизнула ее.

 - Енох вернулся, - тихо повторила она. - Он вернулся со знанием пророческого будущего и пророческого прошлого.

 Тувалкаин хлопнул дверью - в ответ ваза с цветами упала на пол, разбилась и острыми сколами уставилась на Ноему. "Он не уйдет", - сказала себе Ноема и вскоре услышала возвращающиеся шаги брата. Тувалкаин захлопнул за собой дверь. Развернул принесенный пергамент.

 - Вот!.. "Этот бессловесный звук не таил в себе опасности..." Путник снова пошел... из пещеры пахнуло теплым овечьим духом, навозным теплом... Вот!.. ударился голенью о кормушку, выдолбленную из расщепленного молнией дерева... Путник устало повалился в нее". Карты рассказали тебе выдумку Иавала-скотовода, Ноема! - подытожил Тувалкаин, накручивая пергамент на ясеневые скалки.

 - Ту, - тихо и твердо проговорила Ноема. - Енох на самом деле вернулся. - И повторила: - Вернулся со знанием пророческого прошлого и пророческого будущего.

 Тувалкаин боком опустился на край кресла.

 - Енох знает, что Ламех убил Каина?

 - Он знает все!

 Лицо брата застыло в коротких острых морщинах.

 - Ерунда! - очень неуверенно произнес Тувалкаин.

 Когда колесница брата прогремела по улице, Ноема резко позвонила в колокольчик. Зашла полунагая девица.

 - В храм! - приказала Ноема, передавая служанке сосуд с остриженными волосками брата. Изломом брови показала на дверь. Служанка резко поклонилась и вышла. Было что-то нелепое в напряженном выгибе ее спины, в ритмичном подрагивании ягодиц под набедренной повязкой и той умилительной торжественности в лице, с какой служанка несла сосуд. Ноема поморщилась.

 10. Оставшись одна, Ноема снова разложила карты и вскоре перенеслась в горы, на земли сифитов.