Энн в бухте Четырех Ветров - [47]

— Я была так счастлива этим летом, Энн, счастливее, чем когда-нибудь в жизни. Я приписывала это тому, что мы с тобой объяснились и между нами больше нет пропасти. Мне казалось, что это твоя дружба наполнила мою жизнь красотой и содержанием. Так оно и было отчасти, но не полностью. Теперь я знаю, почему мир предстал мне в новом свете. И вот все кончилось — он уехал. Как мне жить, Энн? Когда я вошла в дом после его отъезда, одиночество просто оглушило меня.

— Постепенно тебе станет легче, дорогая, — утешала Энн. Она всегда чувствовала боль своих друзей как свою собственную и потому не могла найти слов утешения, которые другие произносят без труда. Кроме того, миссис Блайт помнила, как слова утешения только усугубили ее боль.

— А мне кажется, что мне только тяжелее, — несчастным голосом сказала Лесли. — Мне нечего ждать от жизни. За одним утром будет следовать другое, а он уже не вернется. Он не вернется никогда. Когда я думаю, что никогда его больше не увижу, кажется, что огромная рука стиснула мое сердце и рвет его у меня из груди. Когда-то давно я мечтала о любви и думала, какое это будет счастье! А он так холодно и безразлично со мной попрощался. «До свидания, миссис Мор», — и это все, словно мы даже не были друзьями, словно я для него совершенно ничего не значу. Да я и не хочу, чтобы Оуэн в меня влюбился, но он мог бы проститься со мной поласковее.

«Господи, хоть бы Джильберт скорей вернулся», — подумала Энн, которая буквально разрывалась, всем сердцем сочувствуя Лесли и одновременно стараясь не выдать того, в чем ей признался Оуэн. Она-то знала, почему Оуэн так холодно простился с Лесли, почему не сказал ей обычных теплых дружеских слов, но объяснить это подруге она не имела права.

— Энн, это случилось помимо моей воли, — проговорила бедная Лесли.

— Я знаю.

— Ты считаешь меня виноватой?

— Нисколько.

— Ты не скажешь Джильберту?

— Лесли, да как ты могла подумать?

— Не знаю. Вы с Джильбертом так дружны. Я думала, что ты ему все рассказываешь.

— Все, что касается меня самой, но не секреты своих друзей.

— Я не вынесу, если он узнает. Но я рада, что ты знаешь. Мне не хочется ничего от тебя таить. Как бы только мисс Корнелия не догадалась. Иногда мне кажется, что ее проницательные добрые глаза видят меня насквозь. Хоть бы этот туман никогда не рассеивался: как бы мне хотелось спрятаться в нем… от всех. Не знаю, как я смогу жить дальше. До приезда Оуэна у меня бывали ужасные минуты, когда я была с тобой и Джильбертом, а потом я возвращалась домой одна. А когда появился Оуэн, он шел обратно со мной, и мы болтали и смеялись, как вы с Джильбертом. И меня никогда не одолевало одиночество и ревнивая зависть. А теперь! Конечно, я была дурой. Давай перестанем об этом говорить. Я никогда больше не буду надоедать тебе подобными излияниями.

— А вон и Джильберт, и ты вернешься вместе с нами, — сказала Энн, которая ни за что не согласилась бы оставить Лесли одну на косе в такую ночь и в таком настроении. — У нас в лодке полно места, а твою плоскодонку мы привяжем сзади.

— Что ж, видно, мне надо опять привыкать быть третьей лишней, — горько усмехнулась Лесли. — Прости меня, Энн, я опять делаюсь злюкой. Я должна быть благодарна судьбе — да я и благодарна! — что у меня есть двое добрых друзей, которые рады моему обществу. Не обращай на меня внимания. Просто у меня не душа, а сплошная рана.

— Что-то Лесли была сегодня неразговорчива, — заметил Джильберт, когда они с Энн пришли домой. — И что она делала на той косе одна-одинешенька?

— Она просто устала. Ты же знаешь, что когда Дик чудит, ей хочется вечером сбежать на берег.

— Какая жалость, что ей не попался в свое время такой человек, как Форд, — задумчиво произнес Джильберт. — Они идеально подходят друг другу.

— Господи, Джильберт, не хватает тебе только заняться сватовством! — резко ответила Энн, опасаясь, как бы Джильберт вдруг случайно не докопался до истины.

— Господь с тобой, Энн, я вовсе не собираюсь никого сватать, — возразил Джильберт, удивленный ее тоном. — Просто подумал, как бы это было хорошо.

— Зачем думать о том, что невозможно? Пустая трата времени, — сказала Энн. И вдруг добавила: — Как бы мне хотелось, чтобы все были так же счастливы, как мы с тобой!

Глава двадцать восьмая МЕЛОЧИ ЖИЗНИ

— Я вчера получила письмо от мистера Форда, — сказала Энн мисс Корнелии, которая забежала к ней с шитьем поболтать и попить чаю. — Он передает вам поклон.

— Не нужны мне его поклоны, — отрезала мисс Корнелия.

— Почему? — изумилась Энн. — Мне казалось, что он вам понравился.

— Вообще-то он мне понравился, но я никогда ему не прощу того, что он сделал с Лесли. Бедная девочка вся извелась, как будто ей без того было мало горя. А он небось как ни в чем не бывало разгуливает по Торонто. Одно слово — мужчина!

— Как вы догадались, мисс Корнелия?

— Энн, милочка, что ж у меня, глаз нет, что ли? Я знаю Лесли с пеленок. У нее такая тоска в глазах, и ей не с чего взяться, кроме как из-за этого писателишки. Никогда себе не прощу, что порекомендовала его Лесли. Но кто же знал, что он окажется совсем не таким, как прежние квартиранты. Те были самодовольные хлыщи, на которых она чихать хотела. Один попробовал было за ней приударить — так она его так отшила, что он, наверно, до сих пор не опомнился. Мне и в голову не приходило, что может случиться что-либо подобное.