Энигматист [Дело о Божьей Матери] - [37]

Кроме чисто экономической пользы вязание было хорошо еще и тем, что позволяло отрешиться от всякого беспокойства, мешающего сосредоточиться. Зина всегда садилась за вязание, когда сильно переживала. Последнее время ее переживания приобрели регулярный характер, что привело к резкому приросту числа связанных вещей. Часть из них Зина тут же распускала за ненадобностью. Сматывая шерсть в клубок, она временами ощущала себя точь-в-точь известной гомеровской героиней, правда, за вычетом женихов.

Отложив спицы, Зина подсела к столу и раскрыла тетрадь в клетку. Еще раз просмотрев свои записи, она с удовлетворением вернулась к рукоделию. Ему должно понравиться.

История с расследованием, как и надеялся Глеб, наконец-то стала действовать наподобие новокаиновой блокады. За последние два дня он почти не вспоминал о той, о которой нельзя вспоминать. Теперь все мысли Глеба были сосредоточены на последней находке Хелиотиса.

Уж коли Дмитрий Костинари упомянул Юлиана, правившего в четвертом веке, речь определенно идет о Римской империи. И в этом случае имеет смысл, не откладывая, обратиться к итальянским архивам. А значит, пришла пора связаться с Пьетро Ди Дженнаро.

Друзья шутливо звали этого уроженца Сицилии доном Пьетро, а прочие уважительно обращались к нему не иначе как «дотторе» или «профессоре». Ди Дженнаро был мегавеличиной в мире антиковедения, а в неформальной обстановке — добрым, симпатичным малым. Когда-то Глебу довелось поработать на итальянском раскопе под руководством этого признанного мэтра, жившего на зависть яркой жизнью в окружении древних артефактов и молоденьких женщин.

Последний раз они виделись в прошлом году в Риме. Ди Дженнаро тогда сделал ему предложение по работе. Глеб, слишком поглощенный в то время романом с Мариной, не торопился его принимать. Теперь все было иначе.

В красках расписав в письме итальянцу невероятные детали истории происхождения обеих икон и приложив сенсационную переписку с Хелиотисом, Глеб почти не сомневался, что азартный Ди Дженнаро обязательно загорится и, наплевав на свою занятость, выкроит время для того, чтобы поучаствовать в поисках. Как и было рассчитано, заинтригованный дон Пьетро откликнулся почти мгновенно.

«Твое письмо застало меня в Риме. Увлекательная история. Захочешь — не придумаешь. Завтра же займусь. Однако везетжетебе на находки».

Щедрый на праздники май прямо посреди недели подкинул очередной выходной. Прихватив за компанию товарища по следственной группе, Лучко с ветерком мчался по кольцевой. Заметив указатель съезда на Щелковское шоссе, он притормозил и перестроился.

Капитан решил воспользоваться свободным днем и своими глазами осмотреть поляну, ставшую причиной ссоры между отдыхающими из Москвы и группой неизвестных. Однако за пределы МКАД Лучко привело не только это.

Идея была донельзя проста. Поскольку инцидент с кортиком случился в праздники, существовала определенная вероятность того, что застолбившая площадку компания может появиться на излюбленном месте в любой нерабочий день. Например, такой, как сегодня.

На двадцать пятом километре к ним присоединилась еще одна автомашина — местные коллеги любезно согласились показать капитану точное место происшествия.

Пристроившись за автомобилем сопровождения, они съехали с шоссе и, немного попетляв, оказались на просторной лесной поляне. Помахав руками из окон, местные опера, визгнув покрышками и подняв клубы пыли, во весь опор умчались восвояси — видимо, не особо доверяя обещаниям товарищей, оставшихся за праздничным столом, без них не наливать.

Дабы усмирить надвигающуюся аллергию, капитан превентивно попрыскал из миниатюрного баллончика в каждую ноздрю. Вот теперь можно приступать к делу.

Увы, поляна, имеющая форму почти идеальной окружности, оказалась совершенно безлюдной, что было совсем неудивительно, учитывая ее удаленность от шоссе и близлежащих водоемов.

Достав из портфеля пару припасенных бутербродов и угостив напарника, Лучко занялся осмотром.

Первое, что бросалось в глаза, — необычайная ухоженность. Создавалось впечатление, что кто-то аккуратно выкосил всю траву и выполол сорняки. А еще поляна была размечена втоптанными в землю булыжниками. Они были установлены с равными промежутками и образовывали правильный геометрический рисунок, похожий на несколько уложенных в ряд ромбов. В центре каждого ромба виднелся мелкий белый камушек. Для красоты?

— Ты видел что-нибудь подобное? — поинтересовался капитан у напарника, фотографируя узор камерой мобильного телефона.

Тот пожал плечами:

— Может, какая-то игра?

Еще раз обойдя площадку, они уже собрались в обратный путь, когда Лучко заприметил выходящую из леса фигуру. Одинокой путницей оказалась пожилая женщина, собиравшая в корзину какие-то бледно-зеленые соцветия. Стараясь держаться как можно дальше от цветов, вызывающих у него безостановочный чих, капитан поинтересовался, знает ли женщина что-нибудь об этой поляне.

Прежде чем ответить, та истово перекрестилась: — В деревне говорят, здесь кажну весну и лето по ночам бесы пляшуть…

Глава XVIII

Глеб и Зина договорились встретиться на «сачке» — так назывались закутки в конце коридоров, рядом с лифтами. «Сачки» исторически служили и местом встреч, и убежищем, где можно прогулять особо скучную лекцию или отсидеться в случае опоздания. Самый большой «сачок» в каждом корпусе обычно располагался на первом этаже при входе. Его так и называли — Большим. «Сачки» на других этажах, как правило, имели меньшие размеры и при назначении встречи требовали уточнения — «сачок» на таком-то этаже, например на шестом. Именно здесь и встретились Глеб с Зинаидой.