Энгус: первый воин - [97]

— Вы понимаете, что это значит, мой господин? Нам придется дать норманнам великую битву за южный Кимр. В противном случае падут и весь Уэссекс, и король Альфред. Ведь его положение и так уже критическое, он едва держится и без этого нового подкрепления.

— Одно не исключает другого, Энгус, ибо, как я уже сказал, если Уэссекс падет, то следующими под ударом все равно окажутся наши границы.

— Позвольте мне лично провести разведку прибывающих датских войск, Ваше Величество!

У нас было слишком много проблем и слишком мало времени на то, чтобы вырабатывать изысканную тактику, — но, как бы там ни было, страха мы не испытывали. То, пусть небольшое, но все же свободное время, что всегда предшествует любому сражению, теперь казалось нам вечностью перед лицом опасности, нависшей над нами и над всей Британией.

— С тобой мое позволение, Энгус!

— Я пошлю вам вести, как только смогу, господин мой! — прошептал я и посмотрел на короля. Тот подался вперед, облокотился на стол и прикрыл глаза руками.

Таким я видел короля впервые, и, пожалуй, видел только я. Родри тяжело вздохнул, и слезы едва не показались у меня на глазах.

— Пришла пора заключить или договор об общей защите всех наших границ — или… перемирие, — прошептал он.

В наступившей тишине я мог слышать, как звенят в воздухе комары. Казалось, больше ни одного звука не вырвется из наших уст. Но вот прошло некоторое время, и король заговорил снова:

— Собери своих людей, Энгус, а я приготовлю документ о заключении военного союза, который ты доставишь королю Альфреду. Он благородный человек и понимает, что оба наши королевства должны выстоять любым путем! Возьмешь с собой и кимрское знамя с драконом, друг мой. Я же с Браном и Оуеном пока останусь здесь на случай неожиданного поворота событий.

— Я выезжаю немедленно, Ваше Величество, а потому прошу вас передать мой прощальный привет Оуену и Брану.

Мы с Хагартом быстро подготовились к выступлению. Я все честно рассказал своим воинам, и мои слова встретил лишь всеобщий хор одобрения. Люди оживились, они рвались к битве, к победе — а для настоящего сражения это обязательное условие. Как просто все для обычных воинов, для тех, кто не участвует в планировании боя! Но для тех, кто занимается стратегией, грядущая битва заранее отзывается в душе болью. Для тех, кто участвует в битве, работая мечом и топором, всегда есть, пусть хотя бы короткие, промежутки между одним поединком и другим, между прошлым и будущим. Для них период обдумывания новых сражений — время спокойствия, когда им не надо ни о чем ни думать, ни беспокоиться. Но для стратегов нет на войне минут спокойствия и отдохновения, они должны тысячу раз увидеть грядущий бой внутренним взором, тысячу раз прочувствовать боль поражения и тысячу раз заранее оплакать смерть своих солдат, своих братьев по оружию… Стратег не имеет права совершать ошибки. И король показал мне, что лучшим стратегом является тот, кто проверяет свои планы еще и еще, кто предвидит свои ошибки, предугадывает несчастные повороты судьбы, как провидец, и даже более, чем провидец, — как человек, умеющий управлять будущим.

Но даже среди тяжелых ночных раздумий я все же до сих пор предпочитал находиться рядом со своими солдатами. Рядом с теми, кто бросается в сражение, не предвидя и не предугадывая ничего, не страдая предчувствиями и опасениями, а желая только одного из двух — победить или достойно умереть.

Я оставил замок Динефвр со спокойной душой, которая, правда, напоминала кусок льда. Но мысли мои постоянно возвращались к Гвинет… Когда же мы сполна насладимся счастьем? Я надеялся, что при необходимости принцессы с королем сумеют дать врагу достойный отпор — ведь у них есть неприступная каменная крепость, с ними Бран и Оуен, там, в конце концов, сам король и его могучая армия, которая заняла все подступы к замку. С ними все будет хорошо, ибо взять Динефвр невозможно!

Однако, едва прибыв в северный Морганвг, мы тут же выяснили, что норманны ушли прямо к южному Кимру и что они в любой момент могут напасть на Гвент, а в особенности на земли Гвинет и Гвеноры.

Мы взяли с собой сорок драккаров, чтобы сбить противника с толку, но на всякий случай держали наготове знамена с драконом, приготовившись вывесить их на мачты в любой момент, дабы союзники не спутали нас с норманнами.

Мы отчалили ясным прозрачным утром. Моя доблестная армия свято верила в меня, и я не должен был подвести своих верных воинов. Мы стали спускаться по морю Свана, и ветер дул в наши паруса мягко, но мощно. Однако море оставалось тихим и гладким, небеса синими и спокойными, а ночью над нашими головами ярко засияли звезды… Я огляделся вокруг и вздохнул. Грезами я уносился далеко-далеко, на свою давно покинутую родину. В последнее время такие мечтания совсем измучили меня, поэтому я закрыл глаза и погрузился в глубокий, но легкий сон.

На следующий день мы увидели армаду Сигурда Змееглазого. Еще проходя Гвент, мы отправили гонцов к Родри с известием, что на юге Кимра никаких следов Сигурда нет. Значит, он избрал своей целью Альфреда… Что ж, теперь уже поздно сворачивать паруса. И пусть на их стороне сила, но зато на нашей стороне неожиданность и отличное знание тактики противника.