Энгус: первый воин - [54]

Деревня была мертва. Но ни на улицах, ни в домах я не нашел никаких трупов — казалось, люди просто убежали, оставив все нетронутым. Я еще раз как следует обследовал селение, хотя прекрасно знал, какие ловушки в таком духе умеют устраивать мои сородичи норманны. Пусто… Все оставлено. Что же настолько ужасное могло здесь произойти? Что могло вынудить всех жителей покинуть насиженные места? Чтобы построить эту деревню, потребовались кровь и пот не одного поколения, и именно поэтому было трудно понять причину столь поспешного и полного исчезновения ее обитателей. Если на деревню напали, то захватчики пограбили бы дома, убили сопротивлявшихся и многое разрушили бы… Или, в самом худшем случае, просто все сожгли бы…

Но дома оказались нетронутыми, на земле стояли тугие мешки с пшеницей, котлы с пищей и кувшины с хорошей, все еще прохладной водой. Я немного передохнул, утолил жажду и затем в третий раз тщательно обследовал селение. Я водил рукой по столам, но на них не было пыли. И странно — я мог почти чувствовать присутствие семьи в каждом доме, слышать радостный визг детей, воображать, как весело играют они на центральной площади, как бросают камешки, дерутся, возятся с собаками и как матери не могут вечером загнать их спать. Я зашел в амбар, который был похож скорее на таверну. Там до сих пор в полном порядке лежали щиты и развевалось несколько флагов с изображением красного оленя. А в углу… Ах, вот это была находка! В углу я обнаружил бочку эля. Я поискал еще и нашел также кусок вяленого мяса и копченого лосося. Причем последнего оказалось немало. Все это было настоящим подарком для моего истосковавшегося желудка. Я набрал горсть пшеницы, зажег очаг, разогрел мясо и рыбу вместе с мукой и завершил свое пиршество элем. Я даже сел за стол, и не просто за стол — а во главе его! Потом поблагодарил невидимых хозяев от имени некоего Энгуса, сына Бригид и Морского Волка. Незримые хозяева оказались замечательной компанией и ничуть мне не мешали.

После обильной еды и эля я решил отыскать себе пристанище получше, чтобы отдохнуть. И наконец нашел один дом на каменном фундаменте, который напоминал остатки здания римского периода. Определять это научили меня монахи. Я обнаружил также большой синий килт, мягкий и теплый; лег, завернулся в него и заснул, проспав до следующего утра. И так я прожил в этом доме несколько дней, вставая с рассветом, собирая дрова и немного охотясь. Из добытого я варил вкусную еду и запивал ее элем, так что к вечеру весь мир казался мне лежащим у моих ног.

Днем я бродил по деревне, поддавая ногой камушки, и никуда не торопился. Я видел ткацкие станки со все еще натянутыми нитями. Они стояли, словно в ожидании хозяев, которые вот-вот заставят их снова заработать. Я видел огромные чаны, которые жадно ждали, что их снова наполнят пищей, овощами и дымящимся мясом с шафраном, издающим божественный аромат. Я видел большие столы, замершие в ожидании людей, которые придут и рассядутся вокруг них и примутся наполнять свои пустые желудки. Местом, которое явно еще совсем недавно кипело жизнью и радостью, казался и большой зал. Я будто воочию видел, как здесь вспоминали героев, наполняя помещение рассказами об их доблестных деяниях и другими незабываемыми историями. Теми легендами, что рассказываются вновь и вновь, от чего они становятся все интересней с каждым новым пересказом в устах новых, все более и более талантливых бардов. Впрочем, сейчас здесь царила совсем иная атмосфера: все вещи, так страстно ждавшие возвращения своих хозяев, выглядели какими-то испуганными. Боялись даже дороги, спотыкавшиеся на крутых порогах, чаши, мечтавшие о новых поцелуях своих владельцев, и даже одинокие постели, грезящие о любовных ураганах в долгие ночи наслаждения. А холодный полуденный ветер говорил о том, что все их ожидания напрасны… Несмотря на то, что меня возбуждал эль, несмотря на то, что ночи давали тепло и покой, мало-помалу я тоже стал походить на эти покинутые вещи. Я стал ощущать какую-то пустоту в душе, пустоту, которая настойчиво требовала заполнения. Казалось, будто я умираю, медленно, но верно, вместе со всеми остальными брошенными здесь вещами, которые тоже умирают в одиночестве.

Однажды утром я проснулся от сильнейшего озноба. И поскольку было тепло, понял, что дрожь эта происходит не от внешних, а от внутренних причин… И я решил, повинуясь интуиции, покинуть деревню как можно скорее. Едва только это странное место осталось у меня за спиной, я сразу почувствовал себя лучше. Я ощутил в себе жизнь, и мне вдруг страстно захотелось поскорее обнаружить каких-нибудь людей, встретить кого угодно, лишь бы это оказался живой человек, который подтвердил бы мне, что я еду в правильном направлении, или даже просто разделил бы со мной глоток эля, который я предусмотрительно прихватил с собой в большом кувшине. Взял я и пищи. Но мысль о том, почему и как это селение осталось без жителей, не оставляла меня и тогда, когда я уже покинул его.

Я ехал верхом вдоль дамбы Оффа, поскольку, как объяснили мне в монастыре, город принцесс лежал где-то за оконечностью дамбы, к югу от земли кимров. Несколько раз я останавливался, чтобы оглядеться, но вокруг все было мирно и тихо, широкие долины спали среди могучих гор. Ветер переливал все оттенки зеленого вокруг, причесывал деревья и травы, поражавшие красотой и пышностью. Под ярким синим небом, похожим на дивное теплое море, цвели разнообразнейшие цветы. И так, окруженный красотой и наслаждающийся мягким климатом, я продолжал свой путь в поисках того места, куда должен был доставить пергамент.