Энергетика истории. Этнополитическое исследование. Теория этногенеза - [3]

Другое определение Гумилёва: «Этнос – коллектив особей, имеющий неповторимую структуру и оригинальный стереотип поведения»[3]. Здесь уже знакомое нам перечисление признаков, оставляющее в стороне суть проблемы.

Итак, в историческом аспекте определение Гумилёва не даёт ничего конструктивного. Однако, несмотря на неудачу итогового определения, Гумилёвым сделано для выяснения понятия этнического кое-что важное. В истоке его поиска были верные интуиции, он только свернул не на ту дорогу. Он чётко понял не социальный характер этнического феномена. Отсюда Гумилёв сделал вывод о его природном характере. Он только не понял, в чём заключается особая этническая «природность». Вместо поиска собственно этнической природы Гумилёв углубился в географию и биологию.

А ведь Лев Гумилёв находился в одном шаге от разгадки: «В основе этнической диагностики лежит ощущение»[4]. И далее в его трактате приводится цитата, где прямо говорится о сути дела: «Европейские интеллигенты, переселившиеся в Америку… часто лучше, чем американцы, знали её историю, законы и обычаи. Однако эти люди обладали „знанием“ американской жизни, но не „знакомством“ с ней. Они были не способны понять много такого, что любой ребёнок, выросший в США, чувствует интуитивно»[5]. Да, этнос именно таков. В сознании человека этнос имеет интуитивный, непосредственный, дорациональный характер. Этническое содержание, разумеется, можно разумно осмыслять, но сам по себе этнос внерационален.

При чём же здесь какая-то природность? А вот при чём. В цитированном выше отрывке обратите внимание, что взрослый человек не может органически приобщиться к этносу, частью которого он не был с детства; и любой объём знаний о культуре чужого этноса здесь ничего не изменит. Не имеет никакого значения и субъективное отношение эмигранта к новой этнической среде: нравится она ему или нет, но он таки не станет её органической частью. Русские недаром комически воспринимали «русский патриотизм» немцев, служивших российскому престолу; он казался им чем-то невыразимо неуклюжим, хотя немцы нередко были вполне искренны.

Взрослый эмигрант не станет «своим» в новом этническом коллективе, а дети его станут, – вот в чём дело. Этнос закладывается в человека в его детстве, более всего и глубже всего – в самые первые годы, – «при рождении». Под рождением тут, разумеется, следует понимать не биологическое рождение, а рождение личности. Если ребёнка, родившегося в Италии, в младенческом возрасте перевезти в Америку и там вырастить и воспитать, то он будет американцем, а не итальянцем (исключение составляет случай искусственной изоляции). Для этнической идентификации не важно, где ты родился и кто были твои родители; важно – в какой этнической среде прошло становление твоей личности. В этом и состоит «природность» этноса для человека. Этнос даётся человеку в раннем возрасте помимо его сознательного выбора раз и навсегда. Человек может сменить страну, гражданство, язык, а этнос – нет; родителей не выбирают, этнос – тоже.

«Природная» данность принадлежит к самому ядру понятия этноса, это то, «без чего нет». Но что же такое этнос по содержанию? Этнос представляет собой некоторый коллектив людей, объединённых особой связью. А каждый человек есть личность. «Личность же предполагает, прежде всего, самосознание. Личность именно этим и отличается от вещи»[6]. Вообще, этнос немыслим без личности. Этнос выражается только через личность, через её сознание. Не будь его, ничего нельзя было бы сказать не только о том или ином этносе, но и о самом существовании данного феномена. По моему глубокому убеждению, этнос определим только через категорию «личности».

Итак, этнос есть некая общность личностей. А это значит, что в сознании каждой из этих личностей существует некоторая точка, в которой тождественны все личности, принадлежащие к данному этносу. В этой точке они совпадают до неразличимости. Этнос, как связь между людьми, есть особая точка, с которой личность смотрит на мир (в том числе и на саму себя); причём эта точка обща для всех личностей-индивидов, входящих в данный этнос. Для наглядности можно представить это геометрически: если изобразить личность в пространстве в качестве прямой или луча, то этнос будет точкой пересечения всего множества прямых или общей вершиной всех лучей.

В то же время в каждой личности этнос дан целиком и полностью: в отдельной личности присутствует вся полнота этнического содержания. С особенной силой этнос выражается в личностях выдающихся – гениях. Это же имеется в виду, когда говорят о ком-то: «Он русский (француз, американец) с головы до пят». Но и заурядные люди несут в себе свой этнос во всей полноте, – разница только в силе выражения, в степени этнической напряжённости. Но полное тождество личности и её этнического содержания означает, что этнос – явление органическое. Потому что именно организм является реальным тождеством между идеей и телом, идеей и её носителем.

Своей органической природой этнос коренным образом отличается от социума, – поскольку всякий социум есть не организм, а механизм. И этнос, и социум представляют собой людские коллективы, поэтому их часто путают, вернее, пытаются подвести этнос под социальные рамки. Но природа этих двух общностей совершенно различна. Отличие этноса от социума есть просто-напросто отличие организма от механизма. Что такое механизм? Вот как определяет его философ Алексей Лосев: «…имеется общее, но выражается оно так, что ничего частного не привлекается для понимания этого общего. Частное имеет целью только показать общее, голое общее, которое по смыслу своему чуждо всякого частного. Таков всякий механизм. Идея механизма не становится богаче от прибавления к ней отдельных и всех, вместе взятых, частей механизма. Равным образом и отдельные части механизма, будучи объединены одной общей идеей, получают эту идею совершенно в отвлечённом и общем виде. Она их нисколько не изменяет как таковых, а лишь даёт свой метод их объединения. Механизм воплощает на себе чуждую своему материалу идею»