Энеида - [2]

Покамест голое троянство

Пристаю к новым берегам.

Чем бог послал перекусили,

Чтоб ноги кое-как носили.

Эней возликовал душой.

Он тоже подкрепился малость

И шлялся, позабыв усталость.

Глядь — город перед ним большой.

Тот город звался Карфагеном.

Дидона мирно в нем жила

И нравом славилась отменным.

Была разумна, весела,

Трудолюбива, домовита,

Собой красива, сановита,

Но коротала век вдовой.

Внезапно встретила троянцев,

Босых чумазых чужестранцев,

Она у входа в город свой.

Им слово молвила Дидона:

«Отколь плететесь, голяки?

Везете, что ли, рыбу с Дона?

Вы — чумаки иль бурлаки?

Видать, нечистый вас направил,

Причалить к берегу заставил

Ватагу этаких бродяг!»

Троянцы загудели хором

И. вовсе не смутясь укором,

Царице прямо в ноги бряк!

«Мы, — говорят, — не отщепенцы,

Народ крещеный, ей-же-ей!

Мы — Трои, значит, уроженцы,

Явились к милости твоей,

И нам и храброму Энею

Накостыляли греки шею.

Пуститься наутек пришлось!

Бежали сколько было мочи,

А пан Эней отвел нам очи

И плыть заставил на авось

Не дай, приветливая пани,

Загинуть нашим головам!

За доброту тебе заранее

Эней спасибо скажет сам.

Такое у бездомных счастье:

Раскисли, как щенки в ненастье,

Попали удальцы впросак!

Продрались кожухи да свиты,

И постолы вконец разбиты.

Знай трубим с голоду в кулак!»

Платочком слезы утирала

Дидона с белого лица,

Вздыхая: «Как бы я желала

Поймать Энея-молодца!

Ох, попадись он мне, проказник!

Обоим был бы светлый праздник.

Повеселилась бы я всласть.

Бок о бок зажили бы дружно…»

— «Я — здесь, я — вот он, если нужно!»

Эней как будто с неба — шасть.

С Дидоной смачно целовался

При встрече наш троянский князь,

И соловьем он разливался,

За белы рученьки держась.

По переходам, галереям

В светлицу шла она с Энеем;

Царицу к лавке он подвел;

С Дидоной попивал сивуху,

Ел конопляную макуху,

Покамест не накрыли стол.

На нем муравленые блюда,

Кленовые тарелки в ряд.

Там яства и приправы — чудо!

Бери что хочешь, наугад.

Конца не видно переменам:

Свиная голова под хреном,

Кулеш, лемешка и лапша.

Тому — индюк с подливой лаком,

Другому — корж медовый с маком,

И путря гоже хороша.

Тянули кубками сливянку,

На мед и брагу налегли,

Горелку пили, запеканку,

Для духу можжевельник жгли.

Бандура «горлицу» бренчала,

Сопелка «зуба» заиграла,

От дудки звон стоял в ушах.

«Санжарку» выводила скрипка,

И девушки плясали шибко

В суконных свитках, в сапожках.

Красуясь, извивалась Ганна,

Дидоны младшая сестра,

В запаске, в юпочке багряной,

Стройна, подбориста, востра.

Эней залюбовался плясом,

Он всё дивился выкрутасам.

И то сказать — была ловка!

Она в сережках, и в монистах,

И в лентах шелковых цветистых

Под дудку била «третьяка».

Взыграл и сам Эней-троянец,

Как на аркане жеребец.

Пустившись лихо с Гандзей в танец,

Чуть с ног не сбился молодец.

У них подковки забряцали,

У них поджилки задрожали,

Едва за Ганной поспевал.

Эней собрал мотню вприхватку,

Ударил гопака вприсядку

И «не до соли» припевал.

Хлебнув по чашке варенухи,

Затем чтоб горло промочить,

Все молодухи-цокотухи

Балясы начали точить.

Дидона крепко зашалила,

Корчагу полную разбила.

Накуликались, как могли.

День целый пили до упаду,

И не было с Энеем сладу,

Его насилу волокли

Эней с трудом на печь взвалился,

Зарылся в просо, там и лег.

Кто вкривь и вкось домой тащился

Кто в хлев забрался, кто под стог.

Иные так уже хлестнули,

Что где упали, там заснули.

Нашлись, однако, питухи!

Они мертвецки нализались,

Но молодецки подвизались,

Пока пропели петухи.

Еще храпели чужестранцы,

Когда Дидона поднялась,

Оделась, как в корчму на танцы,

С похмелья квасу напилась.

На ней сидит кораблик ловко,

Из шелка юбка и шнуровка,

А ножки в красных чеботках.

На голенищах — оторочка,

Сверкает на груди цепочка,

Платок из выбойки в руках.

Эней вскочил, для опохмелки

Соленый скушал огурец.

Ни дать ни взять на посиделки

Принарядился молодец.

Кафтан отменный из китайки

В подарок принял от хозяйки,

Из коломянки кушачок.

Вдова штаны ему прислала,

Что у покойника украла,

И черный шелковый платок.

С утра за стол уселись оба,

Поели-попили опять;

Когда насытилась утроба,

Решили, как вчера, гулять.

К Энею нашему Дидона

Сверх меры стала благосклонна,

Давай турусы разводить!

И так и этак подступалась,

И мелким бесом рассыпалась,

Старалась гостю угодить.

Нашла царица раз влеченье

Как раз такое, чтоб Эней,

Свои забывши злоключенья,

Вертелся под боком у ней:

Глаза холстинкой завязала

И в жмурки весело играла,

Энея норовя словить.

Он догадался — вот поди же! —

И терся, жался к ней поближе,

Вдову желая ублажить.

Всяк делал, что ему по нраву,

И забавлялся как хотел.

Тот «журавля» плясал на славу,

Другой от «дудочки» потел.

В горелки и в «жгуты» играли,

Друг дружку за чубы дирали.

Кто резался в «носки», кто в «хлюст».

Здесь — козыряли без промашки,

Там — по столу совали шашки,

И хоть бы уголок был пуст!

Пошли подряд пиры, попойки,

Как будто свадьбы, чередой.

Сивуху, пенник и настойки

Лакали наравне с водой.

Троянцы были пьяны, сыты,

Кругом обуты и обшиты,

Хоть голые пришли, как пень,

И пестовалась, как с болячкой,

Как с трясавицей иль горячкой,

С Энеем пани каждый день.

Троянцы славно пировали,

Не пропускали вечерниц,

Проходу девкам не давали,

Приманивали молодиц.

Эней был сам не промах: в бане

Попариться подбил он пани…

Не обошлось и без греха!