Эн-два-0 плюс Икс дважды - [11]

- А, да ну тебя! - вскричал я, довольно искренне вознегодовав. Хорошо, что это хоть - твоя фантазия...

- Хочешь - открою? - внезапно проговорил баккалауро, наклоняясь и живо протягивав маленькую смуглую руку свою к бомбочке. Он коснулся крана. Послышался и тотчас же смолк тоненький острый свист. Я вздрогнул.

- Какая же это фантазия, - пожал он плечами, - зажги-ка электричество...

Я щелкнул выключателем. Маленький хлопок зеленоватого тумана, быстро редея и голубея, плыл над столом к окну. Венцеслао смотрел на него с непередаваемым выражением.

- Эн-два-о плюс икс дважды! - строго, по слогам, произнес он, когда облачко окончательно рассеялось. - Запомни, Коробов, навсегда и это название, и сегодняшнее число... И стол твой этот дурацкий... С этого начинается новая эра.

Простить себе не могу: мне и тут еще казалось - шуточки. Глуповата бывает порою молодость, не сердитесь, коллеги!

- Забавно! - спаясничал я. - Ты - пробовал? Ну, и? Режут правдуматку?..

Воображаю, каким ослом я показался в тот миг ему!

- Уморительно, не правда ли? - в тон мне ответил он. - Я-то пробовал, но... К сожалению, одиночки - не показательно. Мальчишки, девчонки заставские. Неинтересный матерьял. Мне нужна целая подопытная группа. Несколько вполне интеллигентных индивидов... Что бы каждый был способен отдать отчет в ощущениях, проанализировать, письменно изложить... Мечты, мечты! Где таких найдешь!

Одна смутная мыслишка в этот самый миг мелькнула передо мной... Когда между людьми почти всё сказано, не находится только решимости переступить какую-то черту... Тогда - такое вот эндва-о... Но нет, я даже не успел прислушаться тогда, к самому себе, мне кажется...

- Скажи-ка, а газ-то твой не ядовит? Могут же быть всякие косвенные последствия... И на какой срок действие? Навсегда?

Венцеслао встал с кровати и пересел на подоконник. Сел и уставился на меня своими глазами гипнотизера: в газетах тогда помещал объявления некто Шиллер-Школьник, чародей, у него из очей на рекламной картинке текли молнии. Вот такие были сейчас глаза и у баккалауро.

- Хотел бы я, - мечтательно заговорил он, - хотелось бы мне услышать, что мне сказал бы какой-нибудь Арсен Люпен, если бы я предложил ему, для пользы его допросов, установить в ящике письменного стола примерно такую вот бомбочку... Преступник запирается. Следователь нажал рычажок... Запахло духами... Этото ты понимаешь?.. Или ты - Морган, или Рокфеллер. Ты пригласил на обед с глазу на глаз Вандербильта или Дюпона, хочешь выяснить, как смотрят они на положение на бирже... В стене отдельного кабинета газгольдер с эн-два-о (плюс икс дважды, само собой)... Ведь, пожалуй, стоило бы Моргану заплатить неплохое вознаграждение тому, кто ему этакий газгольдер заполнит газом... Да что - Дюпоны?... Вон я возьму да и предложу в нашем Главном штабе... "А что ваши пр евосходительства? Вот ваши люди имеют порой конфиденциальные беседы с разными там австрийскими или прусскими штабистами... А не заинтересует ли вас этакий, мягко выражаясь, фимиам? Пахнет не то ландышами, не то черемухой, чемто весьма приятным,.. Что, если такой запах будет клубиться в каком-нибудь дамском будуаре, куда такой полковник Эстергази привык заглядывать? Ведь это только приятно... Запахло так в номере гостиницы, в кузове автомобиля... Так, на один момент...

Видишь ли, Павел, я уже сказал тебе: на свету... Я составил диаграмму его распада... Минутное дело, через полчаса - никаких следов...

И вот представь себе: ты в комнате, в которую я впустил некий объем газа... Удельный вес его равен весу воздуха. Диффундирует он мгновенно. Свет в помещении обычно слаб, минут десять газ будет жить. За десять минут ты вдохнешь восемьсот, тысячу литров воздуха... Вполне достаточно! Что же с тобой произойдет? Сначала приятное быстрое опьянение, этакий легкий хмель... Дамы будут в восторге: нежное головокруженье, этакое блаженство, зеленоватосиреневый туман в глазах, запах цветов... Потом - секунд на пять - семь, не более! - полная потеря сознания. Очень любопытно: выключается только одна какая-то часть мозга, координация движений полностью сохраняется. Ну да об этом потом: томы наворотят физиологи!

Затем - обморок мгновенно проходит... Очень легко дышится, чудесное ощущение... Никаких видимых следов опьянения. Но ведь тот газ, который в тебе, он-то - не на свету... Он не распадается так быстро... По-видимому, он остается в организме несколько часов, у разных лиц по-разному... От двух до десяти... И все эти часы всё это время, ты, мой друг Павлик, _говоришь_ _правду_...

Подумай над этим! Ты чувствуешь себя бодро приподнято... Ты никак не можешь ничего заподозрить - просто у тебя чудесное настроение. Тебя обуревают необыкновенно ясные чувства и мысли. Они значительны и неопровержимы. Нельзя же их утаивать от мира. Тебе хо чется сообщить о них людям. Молчать становится нестерпимо...

Тебе двадцать лет? Ты не можешь ни прибавить ни убавить их даже на год. Ты полюбил девушку?.. Ты немедленно расскажешь об этом и ей, и всем, кого встретишь. Если ты писатель, ты - погиб. Толстой, не смог бы изобразить Наташу: ведь она - ложь, ее не было. Беда, если ты дипломат или князь церкви: стоит тебе открыть рот, и ты наговоришь такого... Начинаешь понимать, что такое мой эн-два-о? Соображаешь, к чему ведет владение им?