Эмоциональный интеллект - [27]

Вспыльчивые и индифферентные

Вообразите на секунду, что вы сидите в самолете, совершающем рейс из Нью-Йорка в Сан-Франциско. Полет проходил спокойно, но при подлете к Скалистым горам в салоне вдруг раздается голос пилота: «Дамы и господа, впереди нас ожидают небольшие атмосферные вихри, а поэтому, пожалуйста, вернитесь на свои места и пристегните ремни». Вскоре самолет входит в вихревую зону, и тряска оказывается намного сильнее, чем вам приходилось испытывать ранее. Самолет швыряет вверх-вниз и из стороны в сторону, как щепку в бушующем море.

Вопрос: как вы себя поведете? Возможно, вы принадлежите к тому типу людей, которые в подобной ситуации уткнутся в книгу или журнал или продолжат наблюдать за полетом в иллюминатор, забыв обо всяких там вихрях. Или вы достанете из кармана инструкцию по технике безопасности и освежите в памяти, что надо делать в случае аварийной ситуации, а может, станете внимательно наблюдать за стюардессами, пытаясь уловить малейшие признаки паники, или же начнете прислушиваться к звуку работающих двигателей, прикидывая, нет ли в нем чего-нибудь тревожного?

То, какая именно реакция оказывается для нас более естественной, и показывает, на что мы обращаем внимание в первую очередь под давлением обстоятельств. Сюжет с самолетом заимствован из психологического теста, разработанного Сюзанной Миллер, психологом из университета Темпля, имеющего целью выяснить, к чему люди более склонны: зорко следить за мельчайшими подробностями происходящего в чрезвычайной ситуации или, напротив, справляться с тревожными периодами, пытаясь отвлечься. Такие две аттентивные установки[13] в отношении дистресса имеют совершенно разные последствия для того, как люди переживают собственные эмоциональные реакции. Те, кто поддается давлению обстоятельств и настраивается на них, могут, уделяя им чересчур пристальное внимание, невольно усилить свои реакции, особенно если их «настройке» недостает хладнокровия, присущего самоосознанию. В результате их эмоции разгуливаются все сильнее. Те же, кто не настраивается на происходящее, отвлекаются от него, меньше обращают внимания на собственные реакции и тем самым сводят к минимуму переживание своего эмоционального отклика, а то даже и масштаб этой ответной реакции.

В крайних случаях у одних людей осведомленность о своих эмоциях чрезвычайно велика, а у других она почти отсутствует. Представьте себе студента университета, который однажды вечером, заметив, что в общежитии вспыхнул пожар, пошел за огнетушителем и потушил разгоравшееся пламя. Ничего необычного, за исключением того, что по дороге за огнетушителем и обратно, к месту пожара, он спокойно шел, вместо того чтобы нестись сломя голову. Причина? Просто он не усмотрел в этой ситуации никакой срочности.

Эту историю рассказал мне Эдвард Дайнер, психолог из университета штата Иллинойс в Эрбане, занимавшийся изучением силы переживания людьми своих эмоций. В его собрании исследованных случаев выделялся наименьшей силой переживаний, с какой только сталкивался Дайнер, тот самый студент университета, который оказался, по существу, совершенно бесстрастным человеком, проживающим жизнь почти без всяких чувств, даже в такой критической ситуации, как, например, пожар.

Для контраста поговорим об одной женщине, которая находилась на противоположном конце исследованного Лайнером диапазона. Потеряв как-то раз свою любимую ручку, она на много дней лишилась душевного равновесия. В другой раз объявление о грандиозной распродаже женской обуви в дорогом магазине привело ее в такое возбуждение, что она бросила все свои дела, вскочила в машину и три часа мчалась в этот магазин в Чикаго.

Дайнер считает, что женщины вообще переживают как положительные, так и отрицательные эмоции сильнее, чем мужчины. А если оставить в стороне различия между полами, то эмоциональная жизнь богаче у тех людей, которые больше замечают. Эта повышенная эмоциональная чувствительность прежде всего означает, что малейшее раздражение вызывает у таких людей эмоциональные бури, то ли божественные, то ли адские, тогда как те, кто составляет диаметральную противоположность, едва ли испытывают хоть какое-нибудь чувство даже в самых жутких обстоятельствах.

Бесчувственный мужчина

Гэри приводил в бешенство свою невесту Эллен, потому что, будучи знающим, вдумчивым и успешным хирургом, оставался скучным в смысле эмоций, совершенно не отзываясь ни на какие проявления чувств. Хотя Гэри мог блестяще рассуждать о науке и искусстве, когда дело доходило до его чувств — даже к Эллен, он замолкал. Она, как могла, пыталась выжать из него хоть каплю страсти, но все было напрасно: Гэри оставался бесстрастным и ничего не замечал. «Я вообще никогда не выражаю свои чувства», — сказал Гэри психотерапевту, которого он посетил по настоянию Эллен. Когда речь зашла об эмоциональной жизни, он добавил: «Не знаю, о чем тут говорить; я не испытываю сильных чувств — ни положительных, ни отрицательных».

Эллен была не единственной, кого расстраивало равнодушие Гэри; как он сообщил по секрету своему врачу, он ни с кем не был способен открыто говорить о своих чувствах. Причина заключалась в том, что он прежде всего не знал, что именно он чувствует. Насколько он мог судить об этом, он не испытывал никакого гнева, никаких печалей, никаких радостей.