Эмоции: великолепная история человечества - [83]
О том, что одна эмоция может быть связана с другой, полярно противоположной, мы знали задолго до того, как стали запихивать студентов в провоцирующие приступы клаустрофобии цилиндры, чтобы взглянуть на их мозг. Если помните, именно эта связь послужила для Платона толчком к исследованию души и природы чувств. Да и Шекспир писал о том, что «прощанье в час разлуки несет с собою столько сладкой муки»[327], за несколько столетий до появления первой МРТ[328]. Об этом знали и американские, и советские лидеры времен холодной войны. Они понимали: чтобы разработка ядерного оружия считалась оправданным или даже необходимым шагом, враг должен казаться куда более страшным и ненавистным. Отличным способом добиться этого было заставить людей любить Родину и ненавидеть противника. Так начался психологический бум.
Возможно, вы помните наш последний разговор о любви. Христианской, августинианской любви. Любви, цель которой состоит в том, чтобы направить вас к раю. Вы также можете помнить, что некоторые современные ученые делят любовь на три типа — вожделение, влечение и привязанность, — для каждого из которых характерен свой набор нейрохимических соединений. Некоторые ученые и политики, однако, знали о способах манипулировать любовью задолго до того, как выяснилось, какие именно вещества отвечают за нее в организме. Американский подход к внушению любви строился на превознесении «американского образа жизни»: свободы, демократии, бейсбола, яблочного пирога и прочих прелестей жизни, которых Советы были лишены. Чтобы внушать эту любовь еще более эффективно, Федеральная администрация гражданской обороны (FCDA) занялась психологией. Выражаясь более научно, она стала изучать способы управления эмоциями. Управление выражалось в установлении границ — определении, что именно должны чувствовать люди. При каких обстоятельствах они должны это чувствовать. Каково должно быть значение этих чувств. Как их следует выражать. И как их лучше всего контролировать[329]. Это была попытка создать эмоциональный режим с нуля.
Вторая мировая война положила начало эпохе, когда общий труд на благо американской нации приобрел критическое значение. Перефразируя Джона Кеннеди, стало важно не что твоя страна чувствует к тебе, а что ты чувствуешь к своей стране. После создания атомной бомбы люди почувствовали, что их страна способна запросто убить все живое. Политики считали, что так продолжаться не может и необходимо сосредоточиться на внутренних, личных эмоциях. Высшим идеалом для нации стал яростный индивидуализм, а не воинственный коллективизм.
В журнальной статье, опубликованной в 1953 году, глава FDCA Фредерик Петерсон выразил это следующим образом:
Находясь в полной готовности и при этом сохраняя спокойствие, вы окажете огромную услугу себе и своей стране, а возможно и всему миру[330].
Огромные суммы, которые до этого тратились на финансирование исследований в области экономики и политологии, были перенаправлены на развитие других общественных наук, чтобы разработать основу для нового способа полномасштабного управления эмоциями. Такие компании, как RAND Corporation, получали гранты на исследования в том числе в области образования, воспитания детей и социального обеспечения. Неслучайно именно в это время, в 1958 году, был принят Закон об образовании для нужд социальной обороны, вводивший школьные психологические консультации. Не совпадение и то, что в этот период выросло число взрослых, обращавшихся за помощью к психотерапевту. Приток финансирования позволил Американской психологической ассоциации значительно расширить число своих членов, а также проводить все больше исследований. Возникли десятки новых идей и дисциплин — так много, что всех и не перечислишь. Профессор и доктор наук Келли Синглтон называет этот период «психологическим поворотом», и я склонен согласиться с ее формулировкой[331].
Впрочем, свежеиспеченные менеджеры национальных эмоций Америки не были заинтересованы в том, чтобы что-то менять, хотя и демонстрировали обратное. Они преследовали цель отобрать полномочия по эмоциональному контролю у тех, кому они до сих пор принадлежали, а именно у религий, и передать их государству.
В 1960 году социолог Дэниел Белл, один из тех самых менеджеров эмоций, писал:
Можно утверждать, что в действительности самая важная, скрытая функция идеологии — это управление эмоциями. Помимо религии (а также войны и национализма), человечество изобрело сравнительно мало способов направлять эмоции в нужное русло. Религия символизировала, отводила и рассеивала эмоциональную энергию мира с помощью молебнов, литургий, таинств, доктрин и искусства. Идеология аккумулирует ту же энергию и направляет ее в политику[332].
В двух словах план заключался в том, чтобы присвоить существующий эмоциональный ландшафт и перенаправить его желания туда, куда требовалось политической идеологии, — в сторону «американского образа жизни».
Один из способов это сделать — размыть границы между церковью и государством. Самую малость. В 1954 году Конгресс проголосовал за изменение Клятвы верности американскому флагу. Америка перестала быть «одной нацией, неделимой» и стала «одной нацией под Богом, неделимой». В 1956 году сменился и национальный девиз. Предыдущий — E pluribus unum
