Эмоции: великолепная история человечества - [71]
Несмотря на несомненное влияние Шарко и Фрейда, наиболее значимые представления об эмоциях в годы Первой мировой войны по-прежнему были, скажем так, несколько старомодными. Не все приняли новую концепцию эмоций, описанную Брауном, Джеймсом и Ланге. К сожалению, старые идеи имеют свойство долго умирать, и к 1917 году они все еще в значительной степени негативно влияли на то, как было принято думать о чувствах. Сквозь призму дарвиновской эволюции эти старые идеи рассматривались как нечто более близкое к науке, чем к религии. Иерархия души исчезла, и на ее место пришла эволюционная иерархия — лестница жизни. Впрочем, даже этот подход был не нов. Великая цепь бытия Аристотеля упорядочила всю материю во Вселенной: с камнями у основания, Богом на вершине и всем остальным где-то посередине. Для христиан люди — или, скорее, мужчины — находились в этой цепи лишь одним звеном ниже ангелов и двумя ниже самого Господа. Женщины, к сожалению, как правило, занимали место пониже. Даже во времена древних греков считалось, что женщины менее развиты. Между прочим, лично я подозреваю обратное.
Новая дарвиновская цепь эмоционального бытия также заимствовала элементы аристотелевской трехчастной концепции души. Наиболее существенным отличием было то, что, согласно Дарвину, люди не отличались от животных разумом. Он утверждал, что интеллект животных, который тогда описывали как инстинкт, неотделим от разума. Это означало, что каждый человек, даже самый умный, наделен животными инстинктами. В действительности же человека от животного отличала воля. Способность выбирать и проявлять свободу воли была высшим достижением трехчастного разума. Даже простейшие существа могут распознавать предметы, но они неспособны спланировать, как их лучше использовать, и ведомы инстинктом. Это ставило интеллект ниже воли в цепи бытия. За ним шли привязанности, или эмоции. Но, как я уже упоминал в начале раздела, несмотря на всю проделанную работу, эмоции по-прежнему не укладывались в единую психологическую категорию. В то время они также имели трехчастную иерархию.
Отличный способ составить представление об интеллектуальном ландшафте прошлого — узнать, чему учили людей в ту или иную эпоху. Учебник психиатра Роберта Генри Коула «Психические заболевания» 1913 года — популярное в довоенной Великобритании учебное пособие — позволяет это сделать. Согласно Коулу, существует иерархия привязанностей. Привязанности «притягивало то, что приятно, и… отталкивало то, что неприятно, вредно и болезненно». Три — магическое число, поэтому и типов привязанности насчитывалось три. Низшим было «чувство… лежащее в основе борьбы за выживание», которое «соответствовало первичным законам самосохранения и воспроизводства»[280]. Это были самые базовые ощущения — стимул и не отягощенная какими-либо раздумьями ответная реакция. Они приводили к изменениям в теле: расширяли или сужали мелкие кровеносные сосуды, таким образом влияя на частоту сердечных и мышечных сокращений и дыхание. У «помешанных», по мнению Коула, эта категория привязанностей могла оказаться «извращена настолько, что к болезненным состояниям приводили вещи, которые должны быть приятны»[281]. Только после этого он переходит к эмоциям.
Согласно Коулу, эмоции — это не внезапное осознание, что вы, скажем, краснеете, или нечто подобное. Они «связаны с высшими психическими процессами восприятия и рождения идей»[282]. Эти чувства, построенные на идеях, могут быть короткими (страсть), длительными (настроение) и даже настолько длительными, что становятся частью личности (темперамент). Любопытно, что у Коула классификация темпераментов — сангвиник, флегматик, холерик и меланхолик — соответствует теории четырех гуморов. Это несколько удивительно, поскольку Коул почти наверняка не верил в старую гуморальную теорию. Иногда плохие идеи действительно задерживаются в умах надолго.
Коул называл в качестве эмоций такие вещи, как страх, ужас, гнев и любовь[283]. Они, в отличие от чувств, требуют осознания и обдумывания. Коул также отмечал, что эмоции способны вызывать безумие, когда они чрезмерны, недостаточны или каким-либо образом извращены[284].
Наконец, на вершине иерархии Коула находились сантименты — возвышенные ощущения, которые «отличаются от вышеописанных эмоций тем, что в них задействованы добровольные реакции, требующие внимания и суждения». Другими словами, это привязанности, использующие волю. К ним относятся уже известные нам моральные и этические, а также «интеллектуальные сантименты». Интеллектуальные сантименты Коул считал «результатом высших эмоций, приводимых в действие установлением истинности любого утверждения или верой в то, что не подлежит опровержению и сомнению». Таким образом, они несколько напоминают моральные сантименты, однако касаются более научных вопросов. Подобные сантименты — это чувства, которые оправдывают ваши действия и дарят уверенность в собственной правоте. Их избыток, недостаток или извращение также могут привести к безумию, подобно тому как искажается мораль, саботируется справедливость, а искусство превращается в «гротеск»
Константин Михайлович Базили, популярный в русских литературных кругах 30-х годов XIX в. автор «Очерков Константинополя», видный дипломат, друг Н. В. Гоголя, пожалуй, меньше всего известен своими трудами о Сирии (вслед за автором мы употребляем здесь историческое понятие «Сирия», имея в виду современные территории Ливана и Сирии). А между тем работы Базили о Сирии оставили значительный след в науке. Его книга «Сирия и Палестина под турецким правительством» была одним из первых в мировой литературе трудов по Новой истории Сирии, Ливана и Палестины.
В изданиях, посвященных истории Великой Отечественной войны, мало и неохотно рассказывается о битве советских войск под старинным русским городом Ржевом. Между тем под Ржевом полегло более двух миллионов человек – больше, чем под Сталинградом или в иных сражениях великой войны. Вину за такие огромные потери многие возлагали на Верховного главнокомандующего Сталина, обвиняя его в неумелом руководстве армией и стратегических просчетах.Однако время делает свою работу. Открытие архивов КГБ-ФСБ дало возможность понять и оценить триединый стратегический замысел советского командования: операции «Монастырь», «Уран», «Марс».
История, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Однако любой историк в своих исследованиях обращается к альтернативной истории, когда дает оценку описываемым персонажам или событиям, реконструирует последствия исторических решений, поступков, событий, образующих альтернативу произошедшему в реальности. Тем не менее, всерьез заниматься альтернативной историей рискуют немногие серьезные историки.И все же, отечественная история предлагает богатейший материал для альтернативных исследований, ведь даже само возникновение нашего государства на бедных и холодных равнинах северо-востока Европы, да еще и с центром в ничем не примечательном городке, выглядит результатом невероятного нагромождения случайностей.
Из этой книги читатель узнает, что реальная жизнь кельтских народов не менее интересна, чем мифы, которыми она обросла. А также о том, что настоящие друиды имели очень мало общего с тем образом, который сложился в массовом сознании, что в кельтских монастырях создавались выдающиеся произведения искусства, что кельты — это не один народ, а немалое число племен, объединенных общим названием, и их потомки живут сейчас в разных странах Европы, говорят на разных, хотя и в чем-то похожих языках и вряд ли ощущают свое родство с прародиной, расположенной на территории современных Австрии, Чехии и Словакии…Книга кельтолога Анны Мурадовой, кандидата филологических наук и научного сотрудника Института языкознания РАН, основана на строгих научных фактах, но при этом читается как приключенческий роман.
В преддверии Курской битвы перед ВВС Красной Армии были поставлены задачи по завоеванию полного господства в воздухе, изгнанию люфтваффе с поля боя и оказанию эффективного содействия наземным войскам в разгроме врага. Итог ожесточенных двухмесячных боев, казалось бы, однозначно свидетельствовал: поставленные перед «сталинскими соколами» цели были достигнуты, небо над Огненной Дугой осталось за советской авиацией. Однако подлинная цена этой победы, соотношение реальных потерь противоборствующих сторон долгое время оставались за рамками официальных исследований.Как дорого обошлась нам победа? Какова роль люфтваффе в срыве попытки Красной Армии окружить орловскую и харьковскую группировки вермахта? Стало ли сражение над Курской дугой переломным моментом в ходе воздушного противостояния на советско-германском фронте? На эти и на многие другие вопросы вы найдете ответы на страницах этой книги.
Издание завершает публикацию всех важнейших зарубежных материалов XVII в. о восстании С. Разина, остававшихся еще не опубликованными. (Первый выпуск — «Записки иностранцев о восстании С. Разина». Л., «Наука», 1968). В сборник вошли: брошюра о восстании, изданная в Лондоне в начале 1671 г., диссертация о Разине, защищенная и изданная в Германии в 1674 г., отклики на восстание западноевропейской прессы 1670–1671 гг. и записки Кемпфера о персидском походе Разина.Материалы комментированы и сопровождены источниковедческими статьями.Издание рассчитано на широкий круг читателей: учителей, студентов аспирантов, научных работников.
Эта книга — фундаментальное иллюстрированное исследование о происхождении и роли драконов в мировой культуре, охватывающее тысячелетия человеческой истории и множество стран и культур: от Античности до книг Толкина и Джорджа Мартина.
Обновленное и дополненное издание мирового бестселлера «Психология убеждения», где раскрываются приемы, помогающие эффективно общаться и этично выстраивать отношения с окружающими. Почему наши просьбы и призывы нередко остаются неуслышанными? Есть ли способ пробиться сквозь стену непонимания? Конечно. На помощь приходит наука. Авторы книги предлагают 60 научно подтвержденных психологических методик, которые помогут и в деловом, и в личном общении. Вы узнаете: – как влиять на людей, – как не попадаться на уловки и манипуляции, – почему ваши сообщения игнорируют и как это исправить, – как обратить на пользу даже свои ошибки и недостатки, – как вариант «ничего не делать» усиливает ваше влияние, – как простой вопрос обеспечит поддержку вам и вашим идеям. От авторов Вместо того чтобы полагаться на поп-психологию или неоднозначный личный опыт, мы обсудим психологическую основу успешных стратегий социального влияния, используя строго научные доказательства.
«Книгой мертвых» в Древнем Египте называли свиток с религиозными текстами, который помещали в гробницу, чтобы умерший мог достигнуть благодатных Полей Иалу. Эта книга содержит перевод самого известного образца «Книги мертвых» — легендарного папируса Ани.
Долгожданное продолжении серии «Мифы от и до», посвященное славянской мифологии. Древние славяне, в отличие от греков, египтян, кельтов и многих других народов, не оставили после себя мифологического эпоса. В результате мы не так уж много доподлинно знаем об их мифологии, и пробелы в знаниях стремительно заполняются домыслами и заблуждениями. Автор этой книги Александра Баркова рассказывает, что нам в действительности известно о славянском язычестве, развеивает популярные мифы и показывает, насколько интересными и удивительными были представления наших предков об окружающем мире, жизни и смерти. Книга содержит около 100 иллюстраций.