Эмоции: великолепная история человечества - [7]
Помимо диалога Платона, единственным дошедшим до нас свидетельством смерти Сократа остаются воспоминания его последователя, полководца и писателя Ксенофонта. Он пишет, что Сократ с радостью принял смерть, поскольку, сохранив в возрасте семидесяти лет остроту ума, он все же боялся вскоре ее утратить[30]. Сократ у Ксенофонта предстает куда более практичным человеком, чем у Платона, и тратит на советы не меньше времени, чем на споры. Не исключено, что свидетельства Ксенофонта ближе к истине. Однако ценность текстов Платона не в документальной точности. Он не ставил цели донести до нас факты. Он хотел преподать урок о том, как в высшей степени добродетельные люди могут контролировать свои порывы ради высшего блага и как мы должны им в этом подражать. Платон устанавливает эмоциональный режим — свод правил о том, как чувствовать и как выражать чувства, — который, как он считает, всем надлежит соблюдать.
В чем же заключался эмоциональный режим Платона? Если быть максимально кратким, его режим — это вера, что суть высшего блага состоит не в том, чтобы потакать пате, возмущениям души, которые порождают желания и гнев. Нельзя также делать то, что кажется правильным, потому что вы так чувствуете. Необходимо обращаться к логосу внутри себя, чтобы отличать высшее благо от всего прочего, и делать все необходимое, чтобы этого блага достигнуть. Даже если это приведет к вашей гибели.
Довольно многие строго придерживались платоновского эмоционального режима. Некоторые преобразовали его в стоицизм, отдельный режим, о котором мы еще поговорим. Другие, как, например, юный последователь Платона по имени Аристотель, пришли к собственным выводам и почти полностью отказались от его эмоционального режима.
В 334 году до н. э., спустя примерно 65 лет после казни Сократа, молодой человек сидел в палатке и читал важное письмо. Если верить древнегреческому биографу Плутарху, который в своих описаниях опирался на внешний вид статуй, юноша этот был невысоким, зато крепким и мускулистым, со светлым, чуть красноватым и чисто выбритым (довольно необычно для того времени) лицом, видневшимся над искривленной шеей. Большую часть времени его голова клонилась вбок, из-за чего казалось, что его разные — один карий, другой голубой — глаза всегда смотрят как бы снизу вверх. Именно упоминание физического несовершенства придает описанию Плутарха некоторую достоверность[31]. Наиболее правдоподобное современное объяснение этой особенности — сколиотическая болезнь, например врожденный или глазной тортиколлис, или кривошея[32]. Однако ни рост, ни юность, ни гладковыбритый подбородок, ни проблемы с шеей не помешали Александру стать Великим. К 334 году до н. э. на тот момент двадцатидвухлетний Александр сумел освободить греков, что 75 лет с окончания Пелопоннесской войны находились под гнетом персов. Но он хотел большего. Александр хотел захватить саму Персию. Встав на границе между своим царством и Азией, он метнул копье. Если оно долетит до Персии, решил Александр, он завоюет ее. Если нет — этому не суждено случиться. Увидев, как наконечник копья воткнулся в персидскую землю, Александр объявил, что боги приносят Персию ему в дар и он этот дар принимает.
Если верить письменным свидетельствам Псевдо-Каллисфена, письмо, которое читал Александр, пришло от разгневанного царя Персии Дария III. Оно было полно бахвальства и угроз[33]. Дарий объявлял себя не просто царем, а божеством, притом довольно богатым, и писал, что Александр для него «слуга», которому стоит отправляться домой «почивать на груди твоей [Александра] матери Олимпиады», поскольку его «возраст еще нуждается в воспитании и в соске»[34]>, [35]. Легким уколом это не назовешь. Менее сильный лидер мог бы повернуть назад, опасаясь, что его войско узнает о могуществе человека, с которым ему придется столкнуться, если они продолжат наступление. Но Александр был умен. Когда-то его наставлял человек, чьи труды настолько важны для изучения философии, что их анализируют и обсуждают по сей день, несмотря на то что книги оказались утрачены и сохранились лишь конспекты лекций. Речь о бывшем ученике Платона — Аристотеле.
Если вся западная философия и правда лишь серия пометок на полях трудов Платона, то Аристотель, старый наставник Александра, вносил куда более основательные комментарии, чем все прочие. Аристотель был гораздо практичнее Платона. В то время как Платон, которого часто тянуло сесть и предаться размышлениям, любил беседовать со своими друзьями, Аристотель предпочитал наблюдать за миром и проводить измерения. Эта разница подходов иногда становилась источником разногласий философов. В конце концов в 348 году до н. э. Аристотель покинул Академию Платона. Причины этого поступка неясны. Возможно, он посчитал, что школа больше неспособна ему ничего предложить. Возможно, он не ладил с преемником Платона Спевсиппом. Возможно, причиной была ксенофобия афинян по отношению к македонцам, а значит, и к Аристотелю. В любом случае, проведя какое-то время в странствиях, он вернулся в Македонию и возглавил школу при святилище нимф в Миезе. Именно здесь он учил юного Александра. Вполне вероятно, тема эмоций входила в учебную программу. Была бы воля Аристотеля, любой влиятельный юноша учился бы ими управлять. Чтобы познакомить своего юного ученика с миром эмоций, Аристотель, вероятно, начал бы с сущности, которая, по их общему с Платоном мнению, лежит в основе чувств и порождает их, — а именно с души.
