Эмоции: великолепная история человечества - [43]
Долгое время в христианстве считалось, что источником всего зла в мире стал немыслимый грех, совершенный Евой, ослушавшейся прямого приказа Бога. Именно Ева первой вкусила плод с древа познания добра и зла. Именно Ева убедила Адама поступить так же. Из-за нее нас изгнали из рая и теперь мы вынуждены носить одежду. Именно Еве в наказание было суждено нести бремя менструации — которая сама по себе считалась омерзительной — и родов. Кое-кто считал, что Адам мог отказаться, поэтому тоже некоторым образом виноват. Однако в конце концов и они приходили к выводу, что поддалась искушению змея именно Ева, так что вина лежит на ней, а значит, и на всех женщинах.
Альбрехт Дюрер. Ведьма, скачущая задом наперед на козле. Гравюра. 1501–1502
Другие находили занятие получше и предпочитали защищать женщин. Они отмечали, что самым выдающимся человеком из когда-либо живших была именно женщина — Дева Мария. Однако в целом о женщинах думали в лучших традициях современной мизогинии: как о слабых, эмоциональных, неспособных контролировать себя существах. Французский судья Николя Реми, автор трактата «О почитании демонов», одной из самых известных книг о ведьмах той эпохи, утверждал: «[Женщины] более подвержены влиянию зла». Он полагал, что дьяволу легче обращать в ведьм женщин, чем мужчин, поскольку женщинам — в буквальном смысле — свойственна горячность: якобы их горячая кровь приводит к дисбалансу в организме и становится причиной безнравственного поведения. Именно поэтому если вы хотели разоблачить ведьму, то было проще начать с женщин. Лучше всего — с особенно вспыльчивых.
Круг поиска сужался, если взгляд падал на женщин бедных и (по меркам той эпохи) старых. В ведовстве обычно обвиняли изгоев старше сорока лет, живших на задворках общества. Легкими мишенями становились бездетные вдовы и пришлые женщины, вынужденные попрошайничать.
Предполагалось, что чувство омерзения возникало из-за «грязи, зловония и выделений» предполагаемых ведьм и «угрозы, которую они представляли»[193]. В действительности же его источником куда более вероятно была старая добрая объективация женского тела. Датируемая примерно 1500 годом гравюра Альбрехта Дюрера «Ведьма, скачущая задом наперед на козле» служит лишь одним из десятков примеров этой объективации. Почти все изображения ведьм того времени одинаковы: это постаревшие женщины с несовершенными и немощными телами; женщины, которых мужчины-художники не считали сексуально привлекательными. Таким образом, то, что мы сейчас называем мужским взглядом[194], сыграло центральную роль в процессе превращения ведьм в омерзительных созданий.
Впрочем, некоторые ведьмы были молоды. Чтобы прослыть ведьмой в молодости, следовало заниматься чем-то, что Бог счел бы отвратительным. Нередко на изображениях того времени можно было увидеть молодую, красивую ведьму, занятую чем-то определенно богомерзким: испусканием газов, обменом физиологическими жидкостями, «неестественным» проникновением и прочими сексуальными действиями с самым отвратительным из библейских существ — зверем Апокалипсиса[195].
Ведьм часто обвиняли в посещении шабашей. На шабаше все, что считалось правильным и приличествующим христианину того времени, выворачивалось наизнанку. В руководстве для охотников на ведьм Compendium Maleficarum, опубликованном в 1608 году, содержится несколько изображений шабаша. На них ведьмы топчутся на распятии, высмеивая обряд крещения, целуют ягодицы Сатаны, готовят и поедают некрещеных детей и предаются прочим «ужасным мерзостям»[196].
Отвратительный вид и омерзительное поведение способствовали тому, что люди верили, будто вы можете заразить их своим злом. Симпатическая магия, связанная с омерзением, предполагала, что ведьмы способны отравить все, к чему прикасаются, каждого, кто им встретится, и любой город, в который они войдут. Им даже не требовалось ни к кому прикасаться: было достаточно бросить на человека косой взгляд и пробурчать проклятие.
Франческо-Мария Гуаццо. Гравюра на дереве. Из книги Compendium Maleficarum (Минеола, Нью-Йорк: Dover Publications, 1988)
В раннее Новое время верили, что инфекции передаются через оскорбления или даже взгляд. Ведьм регулярно обвиняли в том, что они используют недобрый глаз — сглаз, — чтобы навредить не только тем, кто перешел им дорогу, но и судьям на собственных процессах[197]. Сейчас это может казаться странным, но в те времена подобные убеждения превращали сглаз в мощное оружие, потенциально способное нанести реальный психологический ущерб. Помимо симпатической магии стоит упомянуть о явлении, известном в психологии как эффект ноцебо — противоположность более известного эффекта плацебо. Когда люди уверены, что что-то может им навредить, оказывается (по крайней мере, в ряде исследований), что их физическое или психическое здоровье действительно страдает[198]. Так что если вы искренне верите в силу сглаза, то он и правда может вам навредить, хотя в определенном смысле вы навредите себе сами.
В XVI–XVII веках, когда страх господствовал повсеместно, женщину, особенно бедную и старую, было очень легко обвинить в том, что она омерзительная ведьма. Хватало того, что ее внешность не соответствует существовавшим стандартам красоты, что сама она пожилая, чуть менее сдержанная, чем того требовали приличия, и что она неправильно смотрит на людей. Тому, кто хотел избежать ужасов, сопутствующих обвинению в колдовстве, следовало, вероятно, оставаться молодым и красивым, не поддаваться эмоциям (только если это не эмоция страха, омерзения и желания истреблять ведьм) и делать что велено.
