Эмоции: великолепная история человечества - [18]

Как сын изготовителя палаток, рожденный на юго-восточной территории современной Турции, обрел такое влияние, остается предметом споров. Причем один из аспектов его истории — то, как ему удалось соединить взгляды древних иудеев и древних греков относительно эмоций, — часто упускают из виду. Нам предстоит рассмотреть две эмоциональные парадигмы апостола Павла, и начнем мы с общества, в котором он родился, — того самого, чьи представители попытались убить его в Иерусалиме. Но сперва давайте познакомимся с Павлом поближе.

Житие святого Павла

Павел, или Саул (Савл), как его называли другие иудеи (так его называют и в традиционных текстах до обращения), родился где-то между 5 годом до н. э. и 5 годом н. э. в городе Тарсе на территории Киликии. Несмотря на то что Киликия была римской провинцией, она представляла собой плавильный котел идей и культур: большую часть населения составляли евреи и греки. Греки не называли Павла Саулом — вероятно, они прибегали к некоему римскому имени вроде Такой-то Такой-то Паулус (примерно как Гай Юлий Цезарь). Мы не знаем полного римского имени Павла, однако сам факт, что оно у него есть, означает, что, скорее всего, его семья была civis Romanus, то есть римскими гражданами. Это наделяло Павла определенными правами, например свободой передвижения и защитой от ярости толпы.

Хотя Саул вырос в грекоязычной части мира, его воспитали ревностным фарисеем. Родители старались ограждать Саула от новомодных греческих или римских идей, которые могли проникнуть в его жизнь вместе с гражданством. Его обучали дома, рассказывая о вере фарисеев в пришествие Мессии и Судный день. Когда Саул повзрослел, его отправили в Иерусалим в обучение к легендарному Гамалиилу. Саул был образцовым учеником и быстро стал одаренным юристом, которому, казалось, сама судьба пророчила место в Великом синедрионе, или верховном еврейском суде. На одном из первых процессов, где он сыграл роль свидетеля или даже участника, судили, а позже казнили человека по имени Стефан. Стефан был членом новой отколовшейся секты иудеев, считавшей, что Мессия уже пришел. После этой встречи Павел стал буквально одержим новой кликой, которую мы с вами называем христианами. Гамалиил относился к ним с некоторым снисхождением, но такая терпимость не передалась его протеже — тот пришел к убеждению, что христианство и христиан необходимо искоренить[80].

К моменту, когда Саулу было чуть больше тридцати, он посвящал почти все свое время выявлению подпольных христианских сект в окрестностях Иерусалима. После разоблачения он использовал свои впечатляющие познания в юриспруденции, чтобы продолжать их преследовать. В хороший день это могло означать изгнание христиан из города. В еще более удачный — по крайней мере, для него самого — Саул предавал христиан суду за богохульство. В лучшие дни он их казнил. Справедливости ради стоит отметить, что Саул довольно глубоко вник в суть христианских идей: он почти наверняка хорошо знал и понимал центральные догмы и использовал свое понимание веры, которую считал злом и ересью, чтобы искоренить ее. Но потом все изменилось.

Однажды Саул сопровождал группу захваченных христиан из Иерусалима в Дамаск, чтобы там передать властям. Однако, прежде чем добраться до города, он внезапно увидел яркий свет и услышал голос: «Савл, Савл! Что ты гонишь Меня?»[81] Саул был совершенно растерян, но догадался, что голос принадлежит кому-то, обладающему необычайной силой, и ответил: «Кто ты, Господи?» И голос сказал ему: «Я Иисус, Которого ты гонишь <…> встань и иди в город; и сказано будет тебе, что тебе надобно делать». Люди, отправившиеся в путь с Саулом, слышали голос, но не видели света. Следующие несколько дней Саул ничего не видел, ослепленный силой, которую ему довелось узреть. Два дня спустя к дому, где остановился Саул, пришел христианин Анания. Саул ждал его прихода. Во время молитвы он испытал предчувствие визита, поэтому позволил Анании войти и накрыть ему глаза руками, после чего почувствовал, что «как бы чешуя отпала от глаз его, и вдруг он прозрел». Он перекрестился и с тех пор называл себя Павлом[82].

Единой трактовки истории об обращении Саула на пути в Дамаск нет. Ее большая часть пересказывается в «Деяниях святых Апостолов», чье авторство и подлинность не установлены. Но независимо от того, верите ли вы в правдивость или метафоричность истории, считаете ли, что в ней описывается галлюцинация, удар молнии или эпилептический припадок, этот случай навсегда изменил и Павла, и христианство[83].

Как фарисей, Саул верил, что однажды придет Мессия, возвестив конец света, когда все восстанут из мертвых и предстанут перед Высшим судом[84]. Но по дороге в Дамаск — посредством медитации или молитвы, из-за клинической смерти или божественного вмешательства — он понял: человек, о котором без конца бормотали христиане, — Иешуа бен Иосиф, более известный сегодня как Иисус, — во всех смыслах подходил под описание Мессии. Это откровение означало не только то, что Иисус действительно был тем, за кого себя выдавал, но и то, что конец света близок. Саулу требовалось действовать.