Эмма Браун - [39]

Естественно, что мой муж не находил ничего подозрительного в моих ежедневных молитвах. Ему нравилось видеть меня коленопреклоненной. Он считал это достойным занятием для жены.

– Умница, Бель, – обычно говорил он и похлопывал меня по голове, когда я, стоя на коленях, возносила свои горячие молитвы создателю. – Молиться – это занятие для женщин. Я человек не религиозный, но чувствую себя лучше, когда вижу молящегося ангела.

Иногда его так умиляло это лицемерное действо, что он сам опускался на колени и начинал целовать меня. Все, как правило, заканчивалось проявлением супружеской любви в ее физическом смысле. Я считала, что это мне наказание за то, что мои молитвы имели неподобающее содержание.

Между тем в моей новой жизни имелся один приятный момент – бакалейная лавка моего мужа. Это был славный маленький магазинчик, находившийся на углу оживленной рыночной площади. В нем было мало света и много черного дерева – материала, который так нравился моему мужу. На полках кроме бакалейных товаров в полнейшем беспорядке располагались разнообразные дары садов и огородов. Мистер Челфонт был человеком трудолюбивым. Каждый день он вставал на рассвете, запрягал повозку и ехал к своим поставщикам. Овощи, которые он продавал, были свежими и имели привлекательный вид. Однако самой лавке явно не хватало женской руки. Помощником у мужа работал неуклюжий юноша, на котором всегда был небрежно надетый рабочий халат. Все полки в лавке были какими-то грубыми. Даже розовощекие яблоки, лежавшие на них, казались тусклыми. Пол в лавке был пыльным, на нем лежала солома. Длинные деревянные половицы ужасно скрипели под ногами. По всему было видно, что хозяином лавки был мужчина – все в ней было как-то уж очень просто и незатейливо. И я решила придать этому месту уют и привлекательность. Я уже представляла себе, как выставлю перед лавкой красивые плетеные корзины, наполненные фруктами и овощами, внутри сразу же станет свободнее и покупателям будет удобнее размещаться. Я также представляла, как на отполированных до блеска деревянных полках стоят ряды стеклянных банок с вареньем. Его я сама буду варить. Картофель будет лежать в деревянных бочках, а не в мешках. Б углу я поставлю баночку с конфетами специально для того, чтобы раздавать их детям наших постоянных покупателей. Сознаюсь, однако, что больше всего мне хотелось как-то украсить это помещение.

Раньше я без особого интереса относилась к людям, которые занимаются торговлей. Сейчас же торговля казалась мне довольно увлекательным делом. В обычной луковице или щепотке чая нет ни снобизма, ни жестокости. Я знала, что Альберт – человек амбициозный и верит в то, что я смогу помочь ему вести его дела. Мои родители всегда работали вместе, и я считала, что это во многом способствовало тому, что они до сих пор сохранили любовь и уважение друг к другу. И наконец, я видела некий добрый знак в том, что я теперь связана с мистером Челфонтом. Это как успокои-тельный бальзам для моей израненной души.

Мне было не привыкать к тяжелой работе, и я была готова сразу взяться за метлу и занять свое место – место жены лавочника – рядом со своим мужем. В одно прекрасное мартовское утро, когда радостное блеяние овец возвестило о том, что они уже вышли на окрестные пастбища, я надела фартук, заколола волосы и приготовилась заняться своим новым делом. Такое утро как нельзя лучше подходит для того, чтобы привести в порядок мысли и начисто стереть из памяти все тягостные воспоминания. Маленькая торговая улочка с несколькими магазинчиками, в конце которой открывался вид на фабрики и близлежащие холмы, так и приглашала взяться за работу. Все люди делятся на тех, кто считает тяжелый труд наказанием, изобретенным Господом для того, чтобы покарать нас за грехи наши, и тех, кто считает, что труд – это дар Божий, которым создатель наградил детей своих. Я принадлежала ко второй категории. Чувствовать, что ты нужна кому-то (да еще если тебя могут оценить по достоинству), – это одно из величайших удовольствий на земле. Теперь, когда я приняла столь важное решение, я почувствовала, что мое сердце, как прежде, беспокойно забилось. Я была готова начать работу. Увидев меня в лавке, Альберт очень обрадовался:

– О, ко мне в гости пожаловала утренняя заря. Дорогая Бель, неужели ты пришла потому, что соскучилась по мне?

Когда же я сказала мужу, что готова начать работу, он несказанно удивился:

– Только не ты! Если бы мне нужна была продавщица, то я выбрал бы простую и сильную девушку.

Мне показалось это хорошим знаком, и я поспешила заверить его в том, что хочу работать.

– И ты будешь работать, женушка, – сказал он и передалмне большой качан капусты. – Отнеси это домой и приготовь мне ужин.

– Я с радостью сделаю это, сэр, – сказала я. – Однако мне всегда хотелось разделить со своим мужем все тяготы его работы.

Лицо Альберта вдруг стало серьезным, и он бросил осторожный взгляд на своего помощника.

– Только не в лавке. Для меня это будет настоящим позором. Мы позже поговорим об этом, а сейчас иди домой.

Вечером мы не затрагивали эту тему до тех пор, пока он не съел свою баранину с капустой и не выпил чашку чая. Покончив со всем этим, он произнес: