Эмиссар: Трансформация - [22]

Долиг Рэхлонд хищной тенью промчался по сумрачным, местами узковатым переходам Лабиринта, едва обращая внимание на убирающих физические щиты старших и почтительно склоняющихся младших учеников. Заглянув в хранилище верхнего уровня, сарье взял всё необходимое, затем поднялся в Крыло Верхних Путей. Личный заклятый (как там его по имени? хотя — не важно!) оказался привычно распорядителен, и двое ничтожных уже заканчивали закреплять сбрую на шхарте, которого Долигу некогда подарила вторая жена. Та, что из Сорентов. Дождавшись, когда Пестрокрыла отвяжут, сарье вошёл в отведённый тому загон, привычно хлопнул ладонью по башке крылатого хищника, который всё никак не мог усвоить, что укусить хозяина не получится, и вскочил в седло.

— Ийю-у-у-у!

От брошенного заклятья плетёная крыша с шелестом отодвинулась, открывая вид на чистое небо. Шхарт же, заслышав команду, быстро-быстро забил малыми передними крыльями, пружинисто оттолкнулся и прянул вверх, расправляя большие крылья точно в момент, когда для них вокруг стало достаточно места. Ещё несколько бун — и вот уже Пестрокрыл вместе со своим наездником летят, стремительно удаляясь от тобрасса.

Мало что Долиг Рэхлонд в своей жизни любил чисто и искренне. Но одно из первых мест в этом списке занимали полёты на шхарте. Свободное движение во всех трёх измерениях… ну, почти свободное. Всё же приближаться к сердцевинным каналам эмерон не следовало, да и другие, менее мощные каналы представляли собой немалую опасность. Особенно скрытая в вечном тумане стена, служащая границей силгама. Плюс невозможность летать сквозь материю тобрассов и лехассов… Но в остальном — никаких ограничений!

Да. Он любил это. Потому что полёт — не только свобода. Это ещё и ощущение власти над реальностью. Пусть не такой прочной, как ощущение собственной значимости, даруемое статусом и Силой тотема, пусть в основном иллюзорное — что с того?

Свобода есть власть, а власть есть свобода.

Лишь воспоминание о Доме Сияющих не даёт насладиться ощущением власти, приходящим в небе, в полной мере…

С загривка шхарта хорошо наблюдать устройство силгама. Именно отсюда, со стороны, и в особенности опытному сарье, обладателю чувств более тонких и глубоких, чем у ничтожных, становится очевидной сложная гармония пространства. Если ходящим по поверхности тобрассов, а тем более не поднимающимся на поверхность жителям недр ещё позволительно питать иллюзии, то знающим Верхние Пути это не пристало.

Бугристый, почти лишённый покрова джунглей и оттого со стороны красно-чёрный тобрасс Лабиринта быстро перестал загораживать простор. Долиг хищно улыбнулся, обнажая полный набор крупных желтоватых клыков. Уже не связанный притяжением каналов, шхарт мчался вперёд, повинуясь даже не движениям поводьев, а беглым мыслям седока, принимаемым за свои собственные… но при этом набранную скорость выдавал лишь поток встречного ветра.

Как целое, силгамы похожи на трёхмерную решётку, прутья которой образованы каналами эмерон. Более плотно расположенные, сердцевинные каналы служат источником тепла и света; материи поблизости от них немного, а воздух слишком разрежён и горяч, чтобы им дышать. Лишь истинно могучий сарье (такой, как Долиг Рэхлонд) способен не только приблизиться к территории Дома Сияющих, но также при желании пересечь её границы. Причём там, у оси силгама, где затруднён прямой контакт с тотемом, на длительное поддержание защитных заклятий не хватит даже его немалой Силы… если хозяева не возьмутся обеспечить комфорт гостя своей магией. С удалёнными каналами эмерон всё строго наоборот: материю они к себе притягивают гораздо сильнее, чем сердцевинные, но при этом сами холодны и темны. Ходят упорные слухи, что там по-прежнему можно столкнуться с омерзительными выползками Дома Поглощающих — но это лишь слухи, не более. Ничем весомым не подтверждённые.

Ну а серединные каналы — область обитания разумных и неразумных созданий из пяти младших Домов. Здесь трёхмерную решётку эмерон укрывают тобрассы, скопления плотной материи, и лехассы — скопления влаги. Вода лехассов, перетекающая ближе к сердцевинным каналам, испаряется, а ближе к удалённым каналам — конденсируется. Вот почему удалённые каналы прикрыты пологом густой дымки, которая то поднимается, то опускается и временами, когда на то бывает воля кого-нибудь из Узлов, затопляет молочной сыростью не только нижние, но и верхние, сравнительно засушливые, неприветливые тобрассы. Впрочем, для земледелия пригодны даже они: засушливая жара — как раз то, что нужно для выращивания винограда, киамов, дынь, арбузов и ещё кое-каких культур.

Долиг нахмурился. В последнее время — точнее, уже много ванаг, сотни, если не тысячи бирелл — в силгаме Кхерс, в части, принадлежащей Дому Зверей, с земледелием не очень. Как, впрочем, со многим, слишком многим другим. Пространства, некогда кормившие миллиарды разумных, запустели. Поверхность тобрассов в приграничье вновь отвоевали джунгли — единственный победитель, чья польза от вражды Зверей и Рептилий несомненна.

Ныне в развалинах городов и поселений, поросших глайховой лозой и лам-лианами, живут лишь крысы да змеи…