Эмиль Золя - [35]

Понять суть повествования рассказов «Капитан Бюрль» и «Наис Микулен» возможно, хоть и сложно. Проще обратиться к одному из них, забыв о втором. Так сформируется желаемое правильное мнение об изложенном на страницах и не будет порождено заблуждений.

Капитан Бюрль — человек в годах, живущий собственными устремлениями, крадущий деньги из казны, тратя их по своему усмотрению, либо не тратя, а направляя на потребности нуждающихся. Всякое подлежит оправданию, но не всякий будет оправдан. Нужно принимать решение, не считаясь с потерями. Вернее, потеря человеческой жизни никого не заинтересует, а пропажа пяти сотен франков — очень даже взволнует умы проверяющей комиссии.

Так ломается стереотип о важности жизни вообще. Вроде бесценной, а на самом деле оцениваемой с отрицательным значением, что человек вынужден приплачивать, в лучшем случае ограничиваясь расплатой в виде права на продолжение существования. Лишь так смывается позор, каким бы благим образом он не был сформирован.

Права судьи и исполнителя наказания берёт на себя другой человек, старающийся проявлять заботу обо всех. Он — причастный к созданию положительного мнения, горестный радетель и первейший из возможных дуэлянтов. Ему полагалось погибнуть самому, если бы сам Бюрль не понимал, какого исхода он оказался достоин.

Всё ли так, как рассказывает Золя? Подводные течения размывают основу, провоцируя обрушение. Некогда неприступная скала сокрушается за счёт многодневного воздействия на неё незначительных сил, увидеть которые не представляется возможным. Так и Бюрль, опустошая казну, словно не подозревал, как однажды то сложится в крупную сумму, слишком великую, чтобы продолжать оставаться незамеченной. Подобно скале Бюрль обрёк себя на гибель, поддавшись воздействую обязательных, но разрушающих бытие обстоятельств.

В будущем Золя иначе бы посмотрел на Бюрля. Не прогремело ещё дело Дрейфуса. Не пришла пора обвинять власть. Проблема исходит изнутри, никак не навязанная сверху. Желая облегчить страдания, Эмиль предпочёл завершить дело кровопролитием, тем спасая положение проворовавшегося военного. А если задуматься, что за Бюрля это мог делать кто-то другой? Почему бы и нет, ведь всё в художественных произведениях допустимо в той мере, на проявление которой способен писатель.

Ситуация требовала применения крайней меры задолго до обнародования фактов. Как знать, дело Бюрля могло всколыхнуть Францию и привлечь внимание всей Европы, для чего хватило бы нескольких поясняющих дело обстоятельств. Да не было достаточно ярких примеров. Поэтому Бюрль вышел в произведении Золя жертвой обстоятельств, став их причиной и подготовив тем собственное падение.

Жизнь человека действительно ничего не стоит. Правда и то, что за право умереть нужно доплачивать, тем минимизируя возмущение общества. Сама смерть не окупает прожитую жизнь, требуя дополнительных вложений.

Погибнет ли капитан Бюрль? Он обязан умереть, тем искупив вину, даже будучи безвинным. Так проще, ибо меньше возникнет домыслов, а значит и общество не так взволнуется. Людям было бы о чём судачить, поднимая тем самым мёртвых из могил. Но Бюрль не перевернётся в гробу, он осознал необходимость освободить социум от своего присутствия.

Экспериментальный роман (статьи в защиту Бальзака)

Есть ли польза от литературной критики? А есть ли польза от критики литературной критики? Или даже критики критики литературной критики? На каком-то уровне толк от этого обязательно присутствует. Ежели не с целью осмысления критических работ, то в качестве осознания обязательности ремесла, чья важность во все времена вызывала сомнения. Золя на это смотрел с позиции писателя. За основу он взял публицистику умерших авторов, осуждавших творчество Оноре де Бальзака. Ни к кому из них Эмиль не проявил снисхождения: ни к некоему Шод-Эгу, ни к Шарлю Сент-Бёву, ни к королю критиков Жюлю Жанену.

В августе 1879 года Эмиль взялся за обозрение «Парижских хроник» Сент-Бёва. Казалось бы, литературному критику полагается определять, кто из писателей достоин уважительного отношения, на кого из ныне живущих мастеров пера будут опираться в творческих изысканиях следующие поколения. Однако, не всякому критику дано понимать необходимость свершения перемен. Некоторые из них желают видеть соответствие текущей литературы лучшим образцам уже созданных творений. Они не принимают за вероятность, будто чьему-то новоделу допустимо повергать представления о прошлом.

Неужели маститый для своего времени Сент-Бёв не мог разглядеть талант Бальзака? Он его нещадно критиковал именно за то, что будет по душе потомкам. Либо по душе самому Золя. Превозношение именно Бальзака — есть желание непосредственно Золя, тогда как его же современники могли продолжать относиться к восхваляемому им Оноре с прежней долей критики.

Опять же, Эмилю следовало найти литературных критиков, сумевших разглядеть в Бальзаке великого писателя. Вместо этого мы видим, как сперва нападкам подвергается Сент-Бёв, потом Шод-Эг и после них порцию обвинений заслужил и Жюль Жанен. Получается, Бальзака осуждали и не принимали, пока он безустанно трудился, окружённый недоброжелателями.