Эмигранты - [6]

Шрифт
Интервал


Курбатов пытается подняться.


Больной, прошу вас лежать.


Джеймс и Нелли уходят.


Белодед. Как дела, Вася?

Курбатов. Нормально, товарищ капитан.

Белодед. Ну, и молодец. Как больница, спокойно здесь?

Курбатов. Ничего, стерильно.

Афанасьев. У тебя уже цветы? Небось друзья постарались?

Курбатов. И записку прислали. Верить им?

Белодед(взглянув на записку). Думаю, можно верить. Через два часа мы поднимем якорь. Но ты не волнуйся. Мы связались с нашим посольством. Они в курсе. Закажут билет на самолет до Москвы, а принесут его друзья, которые прислали цветы. Их, полагаю, к тебе пускать не будут... Но они проводят тебя на аэродром и посадят в самолет. Полетишь маршрутом Дарвин — Рангун — Бомбей — Дели. А в Дели, считай, почти дома. Пересядешь на другой самолет и через шесть с половиной часов в Москве... Английский ты знаешь, пока лежишь здесь — попрактикуйся. Тебе это полезно. Если вдруг возникнут какие-либо трудности, тоже помогут друзья. Их здесь больше, чем ты думаешь.

Афанасьев. С врачом я говорил, он обещал сделать все возможное... Его фамилия Ряжских, Николай Викентьевич... Он русский. Хочешь скорей поправиться — занимайся лечебной гимнастикой.

Белодед. Весь экипаж шлет тебе горячие приветы. (Смотрит на часы.) Через час закончим погрузку горючего и снимемся. Кстати, запомни фамилии: Виккерс, Николова — это и есть друзья. Костюм, плащ твой с чемоданчиком мы оставили здесь, в больнице. Выйдешь, надень форму, чтобы видели — советский моряк.


Входит Ряжских, здоровается с Белодедом и Афанасьевым.


Ряжских. Извините, господа, больному трудно разговаривать так долго...

Белодед. Мы уже закончили... Благодарю вас, доктор... Мы все очень тронуты, и вашей помощью, и вашим хирургическим мастерством.

Ряжских. Мой долг.

Белодед. Долг без человечности не дорого стоит. Ну, будь здоров, старик. (Нагнувшись, поцеловал Курбатова.) До скорой встречи на родной земле.

Афанасьев. Операция прошла хорошо. Так что не сердись. (Целует Курбатова.) Еще раз большое спасибо, Николай Викентьевич.

Ряжских. Я сделал, что мог.

Белодед. Ну, в путь. До свидания, Василий.

Курбатов. Привет товарищам, родине... Маме не сообщайте.


Белодед, Афанасьев и Ряжских выходят из палаты. Курбатов откидывается на подушку. Молча лежит. Слышен гудок парохода. Курбатов, поднявшись, прислушивается. Еще протяжней гудок. Входит Джеймс.


(Не видит его, шепчет). Ничего... Спокойствие... Выдержка. Главное — выдержка.

«Спит ковыль. Равнина дорогая,
И свинцовой свежести полынь.
Никакая родина другая
Не вольет мне в грудь мою теплынь».

Джеймс. Что с вами?

Курбатов. Так, ничего... Вспомнил Есенина.

Джеймс. Кто это?

Курбатов. Есенин? Поэт. Вы не знаете?

Джеймс. Нет.

Курбатов. Тогда вы ничего не знаете.


Входит Нелли.


Джеймс. А вы расскажите — я и узнаю.

Курбатов(после паузы). Хорошо... Слушайте.

«Знать, у всех у нас такая участь,
И, пожалуй, всякого спроси —
Радуясь, свирепствуя и мучась,
Хорошо живется на Руси.
Свет луны, таинственный и длинный,
Плачут вербы, шепчут тополя,
Но никто под окрик журавлиный
Не разлюбит отчие поля.
И теперь, когда вот новым светом
И моей коснулась жизнь судьбы,
Все равно остался я поэтом
Золотой бревенчатой избы.
По ночам, прижавшись к изголовью,
Вижу я, как сильного врага,
Как чужая юность брызжет новью
На мои поляны и луга.
Но и все же, новью той теснимый,
Я могу прочувственно пропеть:
Дайте мне на родине любимой,
Все любя, спокойно умереть!»

Джеймс. Я мало понимаю, но похоже на песню.

Курбатов. Верно, похоже...

Джеймс. Это Есенин?

Курбатов. Есенин. Жаль, что не понимаете. Это и есть Россия.

Джеймс. У вас красивый язык, но это так далеко — Россия.

Курбатов. Для меня она всегда рядом.

Джеймс. Сейчас рядом с вами будем только мы с Нелли. После ухода корабля ближе нас никого у вас не будет.

Курбатов. У меня здесь друзья!

Джеймс. Вы их не будете видеть.

Курбатов. Почему?

Джеймс. У нас такие правила. Хотите вы или не хотите, Курбатов, но в больнице будете иметь дело только с нами!

Курбатов. Это что — тюрьма?

Нелли. Нет, Курбатов, это больница. Частная больница в Австралии. Больница, принадлежащая моему отцу, профессору Ряжских. И он сам устанавливает здесь порядки. И не вам их менять.

Картина четвертая

Двор дома Ряжских. Стена, увитая диким виноградом. Дверь, ведущая в дом. Зеленый газон. Нелли поправляет кусты роз. Около изгороди появляется Николова. Нелли не замечает ее. Николова входит во двор.


Николова. Разрешите?

Нелли(удивленно). Пожалуйста.

Николова. Вы Нелли Ряжских?

Нелли. Да, я... Вам нужен папа? Он отдыхает.

Николова. Не надо его беспокоить... Я к вам, Нелли.

Нелли(еще более удивлена). Ко мне?

Николова. Да. Нам кажется, именно вы можете помочь благородному делу. Речь идет о советском моряке, который лежит в клинике вашего отца. Почему нас не допускают к нему? В каком состоянии сейчас Курбатов?

Нелли. Курбатов поправляется...

Николова. Речь идет не о здоровье. Нам стало известно, что враги его родины хотят любыми средствами задержать его здесь.

Нелли. Но чем же я могу помочь?

Николова. Надо сделать все, чтобы он остался в клинике до самого отъезда в аэропорт.

Нелли. Это может решить только отец. Я не могу за него...


Еще от автора Анатолий Владимирович Софронов
Стряпуха

Собрание сочинений в пяти томах, том 3Из послесловия:...А.Софронов любит слово, он не балуется, не «шалит» со словом, не ёрничает, не жонглирует современными словечками, не заостряет язык... он любовно и остроумно, бережно и осторожно вводит диалектизмы, создавая определенную интонационную окраску речи, которая чувствуется уже при чтении и слышится при исполнении пьесы актерами. Прекрасным примером подобного словесного богатства может служить язык пьес «Стряпуха», «Стряпуха замужем», «Павлина»...Вл.Пименов.


Московский характер

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Карьера Бекетова

Собрание сочинений в пяти томах, том 3Из послесловия:...Как далеко шли его планы! Он был похож на современного Растиньяка, даже, я сказал бы, он был опаснее, потому что жил в новом, советском обществе. Карьерист Бекетов, не задумываясь, сшибал ставших на его пути хороших, но слишком доверчивых людей. Этот герой, действовавший жестоко, с холодным и трезвым расчетом был показан в пьесе как весьма опасная и злобная сила...Вл.Пименов.


Лабиринт

Собрание сочинений в пяти томах, том 2Из послесловия:...Душевные драмы и трагические судьбы героев, неразрешимые проблемы очень волнуют автора, чувствуется, что он сам ищет верное решение вопроса и по-своему находит его...Вл.Пименов.


Человек в отставке

...Пришло мирное время, но герои побеждают не только на фронтах войны, они становятся в боевой расчет нового фронта. И какие бы ни были идеологические издержки тех лет, такие, как Подрезов, не сдадут идейных позиций, отстоят завоевания советского народа, никому не позволят под видом преодоления последствий культа личности нападать на то, что составляет наше революционное первородство...


Павлина

Собрание сочинений в пяти томах, том 3Из послесловия:...А.Софронов любит слово, он не балуется, не «шалит» со словом, не ёрничает, не жонглирует современными словечками, не заостряет язык... он любовно и остроумно, бережно и осторожно вводит диалектизмы, создавая определенную интонационную окраску речи, которая чувствуется уже при чтении и слышится при исполнении пьесы актерами. Прекрасным примером подобного словесного богатства может служить язык пьес «Стряпуха», «Стряпуха замужем», «Павлина»...Вл.Пименов.