Эмфирион - [4]

- Вы кукловод?

- Он самый, мальчик.

Кукловод выглядел довольно старым и невзрачным. Он ничуть не походил на того, кто станет мучить и сечь детей. С возросшей уверенностью Гил спросил - не зная что именно он имел в виду:

- А вы… настоящий!

Кукловод, похоже, не счел этот вопрос неразумным.

- Я настолько настоящий, насколько необходимо, мальчик. Были некоторые, находившие меня, скажем так, эфемерным и испаряющимся.

Суть ответа Гил понял.

- Должно быть, вы много где побывали.

- Что верно, то верно. Изъездил вдоль и поперек весь Северный Континент, был в Бухте и Салуле, на юге полуострова до Вантануа. И все это только на Донне.

- А я никогда не выезжал из Аброя.

- Ты еще юн.

- Да; когда-нибудь я хочу стать финансово независимым и отправиться в космос. Вы бывали на других планетах?

- На дюжинах планет. Я родился около такой далекой звезды, что тебе никогда не увидеть ее света, во всяком случае, в небе Донны.

- Тогда почему же вы здесь?

- Я и сам часто спрашиваю себя о том же. И ответ всегда бывает такой: потому что я не в каком-то ином месте. И это заявление разумней, чем оно кажется. Да и разве это не чудо? Вот я и вот ты; подумай об этом! Если учесть, насколько широка галактика, то ты должен признать, что совпадение это весьма и весьма исключительное!

- Не понимаю.

- Все просто! Предположим, что ты находился бы здесь, а я - где-то в другом месте, или я - здесь, а ты - где-то в другом месте, или же мы оба в каких-то других местах: все три случая куда как вероятней четвертого, которым является факт нашего общего присутствия в трех метрах друг от друга. Повторяю, чудесное сцепление! И подумать только, что какое-либо влияние Века Чудес осталось в далеком прошлом!

Гил с сомнением кивнул.

- Эта история про лорда Бодбозла - я не так уж уверен, что она мне понравилась.

- А? - надул щеки Холкервойд. - Это почему же?

- Это была неправда.

- Ах, вот как. В чем именно?

- Человек не может драться с десятью гаррионами. Это все знают.

- Так, так, так, - пробормотал Кукловод. - Мальчик мыслит буквально. Но разве ты не желаешь, чтобы такое было возможным? Разве рассказывать людям веселые сказки - это не наш долг? Когда ты подрастешь и узнаешь, сколько должен городу, тебе будет не до веселья.

Гил кивнул.

- Я ожидал, что марионетки будут меньше. И намного красивей.

- А, так он еще и придирчив. Неудовлетворенность. Ну тогда так! Когда станешь побольше, они покажутся тебе маленькими.

- Они ведь не похищенные дети?

Кукловод расхохотался.

- Так вот что тебе пришло в голову? Да как же я мог бы обучить детей резвым скачкам и безыскусным ужимкам, когда они такие скептики, такие требовательные критики, такие приверженцы абсолютов?

Гил решил сменить тему.

- В зале сидит какой-то лорд.

- Не лорд, дружок. Маленькая леди. Она сидит во втором ряду слева.

Гил моргнул.

- Откуда вы знаете?

Кукловод совсем по-королевски взмахнул рукой.

- Ты желаешь украсть у меня все мои секреты? Ну, мальчик, запомни вот что: маски и маскировка - и срывание всех и всяческих масок - это искусство, присущее моему ремеслу. А теперь поторопись вернуться к отцу. Он всегда носит маску свинцового терпения, чтобы спрятать, защитить свою душу. Внутренне же он дрожит от горя. Ты тоже познаешь горе; я вижу, что ты - человек обреченный.

Гил вернулся на свое место. Амиант бросил на него короткий взгляд, но ничего не сказал. Вспоминая слова Кукловода, Гил посмотрел через весь зал. И верно, там во втором ряду - девочка рядом с женщиной среднего возраста. Так, значит, это леди! Гил внимательно изучил ее. Вне всяких сомнений, она была хорошенькой и изящной, дыхание у нее наверняка терпкое и душистое, словно вербена или лимон. Гил заметил некоторую надменность, некоторую утонченность манер, которые чем-то завораживали, бросали вызов.

Свет померк, занавес раздвинулся, и теперь началась печальная пьеса, которая, по мнению Гила, могла быть посланием лично ему от Кукловода.

Местом действия этой истории являлся сам театр марионеток. Один из актеров-марионеток, думая, что внешний мир - это место вечного веселья, сбежал из театра и вышел, смешавшись с группой детей. Некоторое время шли ужимки и песни; а потом дети, устав от игры, отправились кто куда. Актер-марионетка тихо пробирался по улицам, осматривая город: какое же скучное место по сравнению с театром, хотя там все ненастоящее и вымышленное! Но ему не хотелось возвращаться, он знал, что его ждет. Колеблясь, медля, он пришел обратно к театру, распевая грустную песенку. Его собратья, актеры-марионетки, встретили его сдержанно и со страхом; они тоже знали, чего ожидать. И в самом деле, в следующей же постановке традиционной драмы «Эмфирион» беглому актеру-марионетке досталась роль Эмфириона. Теперь последовала пьеса в пьесе, и повесть об Эмфирионе пошла своим чередом. Под конец, попавшего в руки тиранов Эмфириона приволокли на Голгофу. Перед казнью он попытался произнести речь, оправдывающую его жизнь, но тираны заткнули его рот гротескно большой тряпкой и сверкающий топор отсек ему голову.

Гил заметил, что маленькая леди, ее спутница и охранники-гаррионы не остались до конца пьесы. Когда зажегся свет, они уже исчезли.