Эллинистический мир - [53]

Сирийская школа осталась более классической. Ее представители любили изображать дородных, с пышными формами натурщиц. Самое характерное произведение этой школы – группа «Афродита, Пан и Эрот», найденная на Делосе в помещении коллегии Посейдониастов из Берита. По словам Ш. Пикара, богиня скорее похожа на смертную толстушку, ее можно бы назвать красоткой с левантийской грацией.

Изящный реализм Александрии

Несмотря на богатство и разнообразие азиатских школ, скульптура птолемеевского Египта легко выдерживала сравнение с ними. Иногда их даже трудно отличить друг от друга. «Галат» из Фаюма очень близок пергамскому «Галату», а дородная александрийская «Афродита» живо напоминает своих сирийских сестер.

Влияние Праксителя чувствуется в Александрии сильнее, чем где бы то ни было. Оно проявляется в основном в бесчисленных женских изображениях, часто имеющих с богиней только общее имя: Афродита Анадиомена («выходящая из воды»), распускающая волосы или завязывающая сандалию, «Афродита целомудренная», кокетливо прикрывающая прелести своего пухлого тела. Одно из самых прекрасных подражаний образцам Праксителя, родом из соседнего с Александрией центра, – «Венера из Кирены» (II в. до п. э.).

Художники увлечены были пристальным наблюдением за действительностью, и мы имеем все основания полагать, что в этом реализме сливаются влияние греческое, восходящее к искусству классики, и влияние египетское, поскольку местные мастера всегда с удовольствием предавались тщательному изучению окружающего <135> мира. Все чаще и чаще забавные ситуации изображались ради них самих, на смену сценам религиозного характера приходили жанровые сцены, где охотно резвятся милые, толстощекие амурчики с лукавыми лицами и самые обычные животные – так же как в эпиграммах «Антологии». Скульпторы любят изображать различные социальные типы, и перед нами проходит жизнь бедняков – моряков, крестьян, рыбаков, шутов – ценные свидетельства для изучения повседневной жизни. Они не обошли своим вниманием и не совсем обычные этнические типы, которые встречались на улицах космополитической Александрии,– нубийцев, ливийцев и т. д. В живописном рельефе, одном из самых оригинальных созданий александрийского искусства, скульпторы помещали в скромную рамку целый пейзаж – сельский, очень похожий на тот, что воспевался в идиллиях, или городской. Любовь к жизни во всех ее проявлениях сквозит в жанровых сценах и живописных рельефах. Она видна и в портретах, в основном царских, в самых лучших из них виден результат глубокого психологического анализа. Перед нами замечательные бюсты первых Птолемеев, последняя из цариц – великая Клеопатра с ее орлиным носом и властным профилем под вуалью.

Греко-египетский синкретизм

В то время как греческое искусство Александрии стремилось воплотить жизнь во всей ее неуловимости, традиционное египетское искусство умирало. Скульпторы продолжали работать по канонам времен фараонов, доказательство чему – рельеф «Коронация Птолемея IV Филопатора», на котором властитель изображен в виде фараона в окружении богинь Верхнего и Нижнего Египта. Это было умирающее искусство, в котором условность заменяла непосредственность.

Более притягательным кажется смешанное искусство, появившееся уже в конце IV в. до н. э. в погребальных памятниках Пет-Осириса, египетского жреца, героизированного на греческий манер, барельефы с изображениями которого демонстрируют любопытную смесь местных мотивов и греческих типов. Еще более замечательные произведения дает нам круглая скульптура. Большая голова из зеленого сланца, как полагают Птолемея Эвергета, хранящаяся в Копенгагене, изображает полное лицо <136> с чертами Аполлона. Другая голова из зеленого сланца, которая находится в Британском музее, под названием «Африканец», – портрет человека ярко выраженного хамитского типа со слегка вьющимися волосами и едва уловимым выражением иронии, жестокости и таинственности на костлявом лице. Это великолепное произведение, в котором сливаются две техники и, можно добавить, две мудрости.

Мир красок: живопись и мозаика

От художника, как и от скульптора, требуется умение и волновать и зачаровывать одновременно. Живопись периода эллинизма стала лучше известна благодаря открытию нескольких редчайших подлинников – украшений домов на Делосе и стел из музея в Волосе (из некрополя Деметриады, города, основанного Деметрием Полиоркетом в Пагасетическом заливе в 294 г. до н. э.). Мы с ней знакомы в основном благодаря фрескам и мозаикам вилл, в частности в Геркулануме и Помпеях, которые сплошь и рядом копируют шедевры эллинистической живописи (о возникновении греко-кампанской живописи см. ниже).

И снова истоки творческого порыва надо искать виз Греции. Школы Пропонтиды и Азии замечательны своим пафосом. Вот два очень характерных примера. Тимомах из Византия изобразил Медею, в смятении смотрящую на своих детей, которых она вскоре убьет; они же спокойно играют в бабки на алтаре, где будут убиты в присутствии их воспитателя. (Эта композиция, по всей вероятности, была очень популярна. В Геркулануме была найдена копия всей сцены, на копии в Помпеях изображена лишь одна Медея.) Пергамский художник также, хотя и менее грубо, задевает чувства зрителя, рисуя «Телефа с нимфой Аркадией и Гераклом». Взгляд нимфы устремлен вдаль, как будто она предвидит династию, начало которой положит этот ребенок (согласно распространяемой Атталидами версии). Геракл смотрит на Телефа; возле них стоит большая корзина с фруктами, рядом – сатир и юная девушка, все это символизирует аркадский пейзаж.