Эллинистический мир - [32]

Пока Птолемеи были сильны, они держали жречество в строгом повиновении. Неконфискованная священная земля, на которой располагались огромные поместья с мастерскими (в основном ткацкими), управлялась непосредственно царем, а он, будучи богом, естественно, получал с нее доходы. Это не было грабежом – то же самое происходило и в независимом Египте, когда власть фараонов была сильной. Со своей стороны, царь обеспечивал жрецам безбедную жизнь и возможность служить своим богам.

Но поддержка жречества становилась еще более необходимой, когда Птолемеи ослабли и когда начались восстания. Порой лишая себя значительных доходов, Цари предоставляли храмам немалые налоговые льготы (декрет 118 г. до н. э.) и осыпали их служителей подарками. Все более многочисленные беглые «царские люди» находили убежище в святилищах; жрецы становились их покровителями (в том смысле, в котором это слово Употреблялось в Новом царстве) и увеличивали этим свое влияние. Богатство их было столь велико, что они Уже выступали в роли кредиторов царей. Таким образом, они вновь на время обрели то огромное могущество, которым обладали при VI и XIX династиях, но без духовной власти и достоинства, оправдывавших когда-то, по крайней мере частично, их власть в государстве. <81>

Возникает необходимость точнее определить категории, на которые делилась масса жрецов. «Чистым», имевшим доступ в святая святых (великий жрец, пророки, столисты – «одевающие бога», пастофоры – «кормящие бога») и писцам священных книг противостояло низшее духовенство, задача которого состояла в подготовке церемоний или в управлении храмовым имуществом. Из фиванских папирусных свитков нам известен мирок коакитов (подавателей священных возлияний), погребальных жрецов, ответственных за культ мертвых,– глупых, алчных, всегда готовых подраться, если дело касалось доходов. Повсюду мы видим консервативно настроенную среду, которая за века слишком привыкла к иностранному владычеству,

Мир труда

Царь, «буржуазия», чиновники, жрецы жили за счет тяжелого труда народа. Разделение общества на богатых и бедных, эксплуатация одних другими в завоеванных странах в эпоху эллинизма лишь усилились.

Рабский труд распространился по всему Средиземноморью. Оценки численности рабов расходятся. Возможно, она была значительной из-за частых войн и широкой работорговли. К домашним рабам, многочисленным в результате увеличения числа жадной до удобств «буржуазии», добавились рабы, использовавшиеся как производительная рабочая сила в мастерских Пергама, Антиохии и особенно Александрии, где, судя по всему, впервые концентрировались большие массы рабов. Во внутреннем Египте греки, наоборот, ничего не изменили в организации труда: на царских землях, в маслодавильнях, прядильных мастерских, шахтах, карьерах рабов не было. Предполагается, что царь использовал в качестве рабочей силы не рабов, а мобилизованных.

Редкие до этой поры, восстания рабов участились, например, в Пергаме, на Делосе, в Лаврионе, на Сицилии. И не исключено, что в развитии сопротивления рабов определенную роль сыграли уравнительные концепции некоторых стоиков, проповедовавших единение человечества. В этом они расходились со взглядами Аристотеля, учившего, что бывают люди-рабы по природе.

Основная масса тружеников – ремесленников я крестьян – была свободна, хотя на несколько дней в <82> году ее мобилизовали на царскую барщину. От барщины освобождались лишь те, кто в деревне не занимался физическим трудом. Существуют любопытные списки этих привилегированных, в число которых входили царские надзиратели, греческие солдаты, бальзамировщики кошек. Сельское хозяйство, как и прежде, было основным занятием, в хоре жизнь практически не изменилась, несмотря на некоторые технические усовершенствования. В Египте, в частности, крестьяне жили в традиционных бедных деревнях, которые из-за угрозы наводнения располагались на искусственно возведенных холмах. Реквизиция помещений для царских уполномоченных или солдат приводила к тяжелым для населения последствиям, поэтому суверен в ответ на многочисленные, как показывают папирусы, жалобы часто должен был напоминать, что реквизировать больше половины дома запрещено. Жизнь человека наемного труда – с откупами, налогами, барщиной, разного рода реквизициями, как законными, так и все чаще незаконными (по вине чиновников), – была более суровой, чем до завоевания, так как теперь от него требовали больше продукции.

Тем не менее тексты позволяют заметить некоторую эволюцию. В III в. до н. э. положение египетского крестьянина не было слишком плохим. Он отдавал свои руки царю (поскольку ему принадлежала большая часть земель), а также храмам и частным лицам. Контракт, который связывал его с хозяином, был доброволен и подлежал обсуждению. Но со II в. до н. э. положение ухудшилось, гражданские войны разорили деревню; потерявший заморские владения царь стремился заставить производить больше на земле, которой становилось все меньше. Земли, отвоеванные с помощью ирригации у пустыни, понемногу иссушались из-за того, что никто не поддерживал в должном порядке гидротехнические сооружения. Чиновники, все более самостоятельные и все менее контролируемые, часто вели себя как настоящие деспоты. Все труднее и труднее было найти крестьян для обработки земли. Папирусы рассказывают нам, что, для того чтобы заставить крестьян подписать контракт, приходилось прибегать ко всем возможным аргументам – от призывов к преданности до пыток.