Элизиум - [3]

Запрещено пользоваться порталами только вампирам, потому что между ними и Хранителями врат тлеет очень давняя вражда. Ходят слухи, что двадцать лет назад они развязали тотальную войну за лей-линии, но подробностей я не знаю. Когда я была маленькой, мама ни разу об этом не рассказывала, и мне хватало ума не спрашивать ничего у единственного мужчины на свете, который мог мне все объяснить.

Честно говоря, мне глубоко по барабану, в чем там было дело. Куда интересней вышел исход: вампиры проиграли, Хранители снова взяли власть в свои руки, но Элизиум все равно предоставил убежище Бетти. Это было запрещено, но он создал для нее комнату прямо рядом с моей – даже прежде, чем я вообще поняла, кто Бетти такая. Хранители целую неделю пытались оспорить это, но Элизиум не пожелал приносить Бетти в жертву. В первый и единственный раз Хранители не смогли настоять на своем. Теперь им даже нельзя находиться в одной комнате с Бетти – именно по этой причине она, в общем-то, и пришлась мне по вкусу. У этого соглашения обнаружился единственный недостаток: теперь Бетти застряла здесь, совсем как я. Хранители ждут, пока она выйдет и останется без защиты Элизиума, чтобы прикончить ее на месте.

Из темной пучины мыслей меня выдергивает звон дверного колокольчика. Очередная парочка копов явилась выпить, и это неудивительно. Большинство наших завсегдатаев – пожарные или полицейские, потому что Даллас балует их скидками. Его отец был инспектором дорожно-патрульной службы, поэтому, когда Даллас наконец открыл свой бар, он постарался завоевать расположение местных стражей порядка как можно скорее. Для чернокожего парня на Юге это мудрый шаг, но вот мне еще несколько лет рядом с ними было неуютно. По правилам дома мои чудовища не могут меня тронуть, но вот простые смертные ничуть не обязаны следовать законам Общества.

К закату в «Сглаз» заходят еще только шестеро посетителей, и я понимаю, что уже совсем стемнело, когда в баре наконец появляется Бетти. Бетти – а на деле та самая Александра, нынешний предмет бестелесных воздыханий Каспер – одета даже менее скромно, чем я, и все взгляды в комнате тут же обращаются к ее бесконечным ногам. Я подумываю сказать ей, что на улице плюс пять, но Бетти не волнуют такие мелочи, как холод. Она ведь уже пару столетий как мертва. «Тепло» для нее теперь не более чем слово, даже не воспоминание – так давно оно позабыто.

Мановением длинных пальцев с еще более длинными ногтями Бетти призывает меня выйти из-за стойки и оценивающе осматривает мой наряд.

– Ты что-то пополнела. Тебе стоит прикупить юбку побольше.

– А тебе – выпить чашечку ароматного и бодрящего «Тебя не спрашивали», – парирую я. Бетти лениво усмехается. Я понимаю, что моя отповедь ее не слишком впечатлила, и красноречиво показываю Бетти оба средних пальца. – Каспер, кстати, говорит, что ты сегодня прекрасно выглядишь. И еще – что ты храпишь.

Этого хватает, чтобы улыбочка Бетти растаяла. Не знаю, откуда у живых мертвецов столько предубеждений насчет мертвецов обыкновенных, но приятно знать, что даже вампира может пробрать нервная дрожь.

– Сколько раз тебя просить не пускать своего призрака ко мне в комнату?

– Она не мой личный призрак, – напоминаю я Бетти. – И ходит куда вздумается.

– За тобой хвостом, – возражает та. – Как и все ей подобные.

Это, в общем-то, правда, так что мне остается только пожать плечами. От матери я не унаследовала никаких умений, кроме способности видеть мертвых. В Орландо это было делом обычным, но здесь, в Огасте, кроме меня, подлинных медиумов только штуки три, причем с лей-линией связана лишь я. Каспер говорит, что я мерцаю как яркая вывеска. Тогда ясно, почему за последние шестнадцать лет каждый призрак в округе хоть раз да посещал меня. А еще Каспер говорит, что неисправные врата очень ее нервируют – хотя у нее и нервов-то больше нет. Вероятно, поэтому только она из всех призраков осталась со мной. Элизиум пугает Каспер, но и манит ее, поэтому она не желает уходить, пока не выяснит, почему ее к нему так влечет.

Бетти снова жестом прогоняет меня с рабочего места, и я беру бутылку и обхожу стойку с другой стороны. С сегодняшней скудной толпой Бетти справится без моей помощи, так что я могу спокойно топить свои печали в спиртном, сидя на барном табурете, на котором когда-то подумывала вырезать свое имя.

Стоит мне усесться, как в бар заходит Джуд Пантини – как всегда, ожидаемо. Я одариваю Бетти выразительным взглядом, но если она и замечает это, то виду не подает. Бетти приветствует Джуда улыбкой, которую все посетители обычно пытаются выманить из нее чаевыми. Когда Джуд устраивается за стойкой в трех сиденьях от меня, напиток для него уже готов. Я знаю, что это безалкогольный рутбир, потому что Джуд нынче приходит в «Сглаз» исключительно пофлиртовать с Бетти. Она на удивление к нему добра, ведь с тех самых пор, как Бетти узнала, что Джуд ходит на местные собрания анонимных алкоголиков, она ни разу не попыталась подмешать ему что-нибудь в газировку или уговорить его выпить чего покрепче.

Мне хотелось бы спросить у Бетти, есть ли ей дело до Джуда, но лучше, наверное, не знать. Главное – она не трогает его запястья. Во всех страшилках обычно рассказывают, как вампиры впиваются людям в шею, но в наше время, судя по всему, в моде запястья. Бетти говорит, что так проще выдать смерть за суицид. Впрочем, никто из местных бы не поверил, что Джуд способен покончить с собой. Он сын шерифа, убежденный баптист, и друзей у него навалом. Надеюсь, Бетти вспомнит об этом, когда соблазн неизбежно возьмет верх.