Элизиум, или В стране Потерянных Снов - [135]

Гарри задрал голову, рот его приоткрылся.

— Да, — после долгой паузы, наполненной странным шорохом, отозвался он. — Похоже на…

Драко дернул его за рукав.

Свет исчез, и пещера погрузилась на миг в темноту. Вслепую, нашаривая путь руками, согнувшись, Драко отодвинулся к большому камню, Гарри он буквально тащил за собой. На мгновение выпустил.

Эхо все еще катилось по кускам гранита, теряясь и затихая, шорох этот словно бы заплутал в каменных лабиринтах. Свет вернулся, рассеченный множеством теней.

Гарри рядом с ним шлепнулся на живот.

— Гости? — Драко видел, как беззвучно шевелятся его губы, и, странное дело, сумел прочесть сказанное.

Он кивнул.

Гарри схватил его за макушку и попытался придавить, но Драко упрямо вывернулся, он поднял лицо, чувствуя себя беззащитным и глупым. Не в силах выносить неизвестности.

Сначала он подумал, что все это — очень красиво. Да, странно, как все на Сомнии, даже было нечто извращенное в движениях птиц, в их походке и в том, как они наклонялись друг к другу, похожие на аистов или на фламинго, или на тех и других одновременно. Странно, но действительно красиво.

Возможно, тому причиной был звездный свет, или отблеск от воды.

Тонкие голенастые ноги, ровное оперенье розовато-опаловое, взмахи беспокойных крыльев, от которых шел ветер, а тени танцевали на красноватом граните. Длинные, сильные клювы, изогнутые в полупоклонах шеи, короткие крепкие тела. Одна из птиц раскинула крылья, пританцовывая на белой гальке, и Драко задохнулся.

То, что он принял за гладкие перья, было просто кожей — голой, безволосой, она покрывала человеческий торс, а на крыльях служила перепонками между карикатурно-длинными пальцами. То, что он принял за птичий клюв, было чем-то вроде выроста на лице, и существо — птица, человек — с большими, близко посаженными глазами — похоже было на чумного доктора со старинной гравюры.

Драко почувствовал, как Гарри рядом с ним издал пораженный вздох.

Человек-птица поднял крылья и медленно опустил, сложив их на груди, как нетопыри складывают свои кожистые крылья. Лицо опустилось, дрогнул узкий, наподобие гребня заостренный, лысый затылок — и крылья вновь раскрылись, и лицо сделалось человеческим.

Исчезла чумная маска, на Драко и Гарри в упор смотрел юноша с недлинным, тонким носом, с маленьким тонкогубым ртом. Он был обнажен, но, в отличие от других обитателей пустошей, все признаки пола вполне были на месте.

Его крылья дрожали. Голова наклонилась к плечу, на бледную кожу скользнули завитки темных, густых волос.

— Мать твою, — выдохнул Гарри, — они же…

Драко нащупал кинжал. Глаза человека-птицы, чуть раскосые, спокойные и светлые, не обещали ничего плохого, впрочем… Однако, как научили его встречи с местным народцем разных рас и разной наружности — глаза оборотней умеют лгать. Точнее, так: они не умеют рассказать правды.

Гарри толкнул его плечом, и вдруг человек исчез. За спиной у Драко раздался шелест, воздух наполнился запахом морской воды и чистоты — и он обернулся, выбросив руку с кинжалом перед собой.

Оборотень не испугался. Он посмотрел на Гарри, который держал кинжал параллельно земле, на Драко, чья рука слегка тряслась — и очень птичьим движением переступил с ноги на ногу. Затем раскинул крылья: видны были тонкие жилки и сплетения сосудов на натянутой голой коже. И крылья истаяли.

Две руки опустились, пальцы на них вздрагивали, оборотень стоял перед пораженными беглецами молча и беззаботно.

На лице его проступило любопытство, смешливое и безгрешное, как у ребенка.

Гарри слегка опустил руку с кинжалом и поднялся на локте.

— Эй, — тихо сказал он. — Не трогайте нас.

Человек-птица молчал. Его губы сложились в улыбку, приветливую, но немного равнодушную.

Драко покачал оружием в воздухе:

— А если что, мы…

Одна узкая кисть поднялась к груди, кулак сжался и разжался, и оборотень развернул раскрытую ладонь.

Драко узнал эти красноватые, припухшие края вокруг камня, и даже не успел удивиться. Камешек был небольшой, круглый, черный, он поблескивал в матовом свете пещеры, и неровный блеск этот был похож на слабую пульсацию.

Оборотень сделал осторожный шажок: ладонь еще раскрыта, в каком-то торжественном жесте, словно взятом с картин о магглах-проповедниках.

Затем, кивнув, оборотень коснулся кулака Драко, сжатого вокруг кинжала. Драко почувствовал тепло: ровное и робкое, будто тепло от гаснущей печи или догорающего камина. Он перехватил рукоять левой рукой, и оборотень, так же мягко, коснулся его искалеченных пальцев.

Тепло усилилось, стало жаром — на миг, Драко даже не успел вскрикнуть.

Он разжал ладонь и посмотрел. Ноготь мизинца был ровный, гладкий, и выглядел вполне обыденно — если забыть о том факте, что Драко не видел его много недель. И уже простился с мыслью когда-нибудь увидеть вообще.

— Мерлин и Моргана, — прошептал Гарри. — Это сделал он?..

Человек-птица повернулся к нему и склонился так близко, что волосы упали вдоль лица. Драко видел только тонкий аккуратный профиль и длинную шею. Бледные пальцы коснулись подбородка Гарри. Тело рядом с Драко дернулось — их обдало жаром, и вновь только на долю секунды.

Оборотень выпрямился и показал в улыбке ровные, крепкие зубы.