Элизиум, или В стране Потерянных Снов - [101]

Драко кружил вокруг своей находки, не осмеливаясь подойти близко — и не смея надеяться.

Наконец, когда оба зверя улеглись рядом, тесно прижавшись и перестали на него пялиться, Драко вынул из кармана сломанные очки.

Он не мог бы сказать в точности, что он делает, и зачем. Просто положил очки на землю и отступил.

Раненый зверь вдруг поднял голову, склонил ее набок, взгляд его перебежал с очков на лицо Драко и обратно — и он встал и, на подгибающихся лапах, подошел к двери клетки. Он вытянул морду и нюхал воздух, вновь посмотрел на Драко — на сей раз долгим, умоляющим, почти детским, взглядом. Его темно-карие глаза были печальны, Драко показалось, что в них сквозило какое-то измученное, или, лучше сказать, мученическое, понимание — больше звериного и выше человеческого.

Драко сел на землю. Ноги его не слушались.

— Поттер? — осторожно позвал он.

Второй зверь вскинулся и рыкнул.

— Поттер? — терпеливо повторил Драко.

Раненый смотрел на него. Он покачивался от усталости.

— Это действительно ты? Они тебя… они заколдовали тебя?

Смешно было ждать ответов, да Драко и не ждал. Зверь опустился, сложив лапы перед собой, и зажмурился, словно ему было больно.

— Это твои очки. Ты их узнал? Нет? Может, я сам хочу в это верить?

Зверь молчал.

Драко вернулся на стоянку. Он искал оружие, хотя и повторял себе все время, что это глупо — доверять двум обезумевшим от боли животным. Он рылся в цыганском хламе, и, наконец, вытащил из-под тряпок длинную пику с металлическим наконечником.

Вернувшись к клетке, он натолкнулся на тот же долгий, полный страдания взгляд. Драко выставил пику перед собой.

— Не вздумай что-нибудь эдакое устроить, — предупредил он зверюгу. Тот только сморщил нос.

Драко взял в руку замок, и, просунув внутрь лезвие складного ножа, повернул несколько раз.

Здоровый зверь вскочил, едва дверь клетки отворилась.

Раненый остался лежать. Он негромко зарычал на товарища. Драко отпрыгнул, пика в его руке тряслась.

— Не сметь, — приказал он жалким, дрожащим голосом.

Но зверь, едва выпрыгнул на свободу, не пытался напасть. Он рванул к тропе, потом сделал неровный круг, и побежал, загребая лапами, по холму. В какой-то момент Драко успел заметить, как опасно прогнулась под ним земля — и вдруг спасенный зверь ушел под воду, легко и быстро. Несколько рывков, отчаянных, приглушенный болотной жижей и тошнотворным хлюпаньем вой — и зверь исчез в топи.

Драко с отчаянием обернулся к другому.

— Не надо, — сказал он тихо. — Не беги. Не надо.

Раненый, тяжело ступая, потрусил к Драко и вдруг, боднув головой, прижался к его бедру. Он мелко затрясся и заскулил — негромко, мокро, неровно.

Драко выпустил пику. Ни о чем не думая, он встал на колени и обнял косматую крепкую шею.

Зверь вылизывал его висок, ухо, волосы. От него воняло почти нестерпимо: гарью, паленой шерстью и обгорелой кожей, кровью, нечистотами — но Драко решил, что и сам пахнет не лучше.

— Мерлин мой. Ты? Поттер? Это вправду ты? Ты не забыл?

Зверь навалился всем весом, потом выскользнул из его объятия и ткнулся носом в карман. Драко вспомнил о разбитой капсуле с зельем.

Зверь лизал его куртку — но тщетно. Очевидно, если что-то и оставалось от лекарства, теперь остатки смыло болотной водой.

Зверь все крутился вокруг. Не «зверь», подумал Драко с отчаянием спасшегося, не «зверь». Поттер.

Он встал и открыл сумку. Вытащил рыбу, кусок вяленого мяса, сунул под нос Поттеру. Тот обнюхал и покорно, торопливо сжевал. Он облизал пальцы Драко, и в глазах у него блеснули слезы.

Драко осторожно похлопал его между широко расставленных маленьких ушей.

— Ничего. Мы сейчас все обыщем и найдем еще. Вижу, ты объявил им голодовку? В знак протеста, а, Гарри? Это очень на тебя похоже.

Зверь оскалился, и Драко готов был поклясться — это было нечто вроде попытки улыбнуться.

— Дурак, — сказал он. — Дурачина доверчивая. Скажи спасибо, что я так быстро тебя нашел.

Он побрел к развороченному фургону, и Поттер увязался рядом. В какой-то момент Драко просто отключился, а, когда вновь смог мыслить связно, увидел, что сидит над погасшим костром.

Поттер, почти не моргая, смотрел на него: внимательно и сочувственно, и нежно — как только он умел.

* * *

Если бы в топях водились птицы, думал Драко, то, с высоты полета они видели бы странную картину — хотя не такую уж странную после всего им пережитого: человека, который бредет, ощупывая каждый следующий шаг длинной палкой, и его собаку, страшно худую и очень покорную. Вот они огибают опасное озерцо с обманчиво ровной водой. Вот спускаются в низину между холмами. Вот, в долгом закатном свете, почти ползут по зыбкой, словно гамак, поверхности.

Их фигуры призрачные, грязные, тонкие. Длинные тени тянутся по коричневым кочкам и лужам зеленой воды. Иногда они останавливаются — никогда надолго — и человек кормит собаку с руки, собака устала, ее дыхание тяжелое, раненый бок сочится кровью и гноем.

Кровь и гной собираются и в рукаве кожаной куртки. Пальцы левой руки у человека опухли и почти не гнутся. Ногти почернели, ладонь раздулась, исчезли линии жизни и ума, здоровья и любви. Осталась только наглая, зловонная плоть под туго натянутой кожей.