Елизавета. Золотой век Англии - [121]
Направив свои суда от Азорских островов к родным берегам, Эссекс и не подозревал, что идет на сближение с судами третьей Армады. К 12 октября большая часть испанских судов находилась у места впадения Блаве в Атлантический океан в ожидании погрузки солдат. Не ведая о приближающейся угрозе, 26 октября члены Тайного совета с ужасом встретили известие командующего береговой охраной Плимута сэра Фердинандо Горджеса о том, что им замечены испанские корабли[1061].
На тот момент, впрочем, угроза была минимальной. Вновь вмешалась стихия, и сильный шторм разметал испанские корабли, заставив Армаду в очередной раз повернуть домой. Прибыв в Плимут и узнав о том, что снова упустил испанские суда, хотя находился в непосредственной близости от них, Эссекс пришел в ярость — он снова упустил возможность ввязаться в открытый бой. Надежд на славную победу почти не осталось, шанса показать себя выдающимся полководцем так и не представилось[1062].
Прибыв в Лондон 5 ноября, Эссекс наскоро посетил двор в Уайтхолле и отправился к себе домой хандрить. На срочное заседание парламента, которое королева созвала для решения вопроса о введении новых налогов с целью покрытия военных расходов, он не явился. Не пришел он и на ристалище в праздник восшествия королевы на престол[1063]. Он только-только прочитал письмо, посланное ему Елизаветой, пока он еще находился в море. В письме содержался строгий выговор за то, что графу не удалось ни атаковать Ферроль, ни захватить «серебряный конвой» из Нового Света[1064].
В ее словах слышалась явная досада:
Возвращаясь в мыслях к началу сего предприятия, сулившего столь многое, Мы с большим сожалением видим, что Наши ожидания и Ваши надежды оказались бесплодными.
Из-за плачевных действий его, писала она, «Мы теперь оказались в худшем положении, чем были в начале предприятия, ибо под ударом не только Наша честь, но и безопасность»[1065]. В какой-то момент Елизавета даже пишет: знай она наперед, что Эссекс упустит флот Филиппа у Терсейры, немедля «отняла бы его голову»[1066]. Придворные дружно шептались о том, что королева недовольна службой графа на море, потому что он мог добиться большего. Те немногие сокровища, которые он привез, королева тут же забрала в казну, прежде чем они разошлись по карманам солдат и моряков[1067].
Больше всего самолюбие Эссекса уязвил тот факт, что, пока он воевал, адмирал Говард получил титул графа Ноттингемского с пособием 100 фунтов в год. Благодаря этому новоиспеченный граф стал рангом выше Эссекса в палате лордов и в королевских процессиях. Обидным было и то, что титул графа Ноттингемского традиционно считался титулом королевским. Так, среди предыдущих его обладателей были: Ричард, герцог Йоркский, младший брат Эдуарда IV; Генри Фицрой, незаконнорожденный сын Генриха VIII от Элизабет (Бесси) Блаунт. В довершение всего патент на титул был составлен так, что приписывал победу в Кадисе исключительно адмиралу Говарду[1068].
В откровенно иерархическом обществе первенство играет важную роль. Как говорит Одиссей в шекспировской пьесе «Троил и Крессида»: «Забыв почтенье, мы ослабим струны. / И сразу дисгармония возникнет»[1069]. Эссекс видел, что честь его поругана, а триумф в Кадисе украден. Чувство, что все его обделили и все ему должны, пожирало его изнутри. Говорят, что он даже вызвал Ноттингема или одного из его сыновей на дуэль[1070]. Эссекса задели за живое, и он настаивал на том, чтобы либо патент был переделан, либо Ноттингем отказался от титула[1071]. Эти провокационные требования удовлетворены конечно же не были, и граф объявил забастовку, отказавшись исполнять свой государственный долг и перестав являться в положенные ему присутственные места до тех пор, пока нанесенная ему обида не будет соответствующим образом возмещена[1072].
Эссекс уехал хандрить в свое загородное поместье Уонстед на две недели: похоже, он испытывал волю Елизаветы, вызывая ее на поединок[1073]. Его надменность снова настроила против него действующих сообща Сесила и Рэли. И если тогда — во время тайного ужина — они заключили с Эссексом «мирное соглашение», то теперь оба очерняли его как опасного авантюриста[1074]. Ситуация осложнилась тем, что в это же время вскрылась любовная связь графа с внучкой Бёрли, графиней Дерби. Королева пришла в ярость, а для всех родственников самой графини Эссекс стал персоной нон грата[1075]. Все это конечно же не способствовало поддержанию образа серьезного государственного деятеля и военачальника, к которому Эссекс всегда стремился.
Устав от нападок Эссекса, граф Ноттингемский с супругой Кейт Кэри удалился в свое поместье в Челси, сказавшись больным[1076]. Елизавета попросила Рэли поговорить с Эссексом, но тот не шел ни на какие примирительные шаги[1077], а вернувшись ко двору, решил не являться на заседания Тайного совета.
