Элита русской разведки. Дела этих людей составили бы честь любой разведке мира - [38]

На встречу Гартинг отправился сам. Под видом швейцарского коммерсанта он договорился с контрабандистами, чтобы те переправили его через границу, и стал ждать. Наконец на условленный адрес пришла открытка — встреча была назначена на 20 октября. В этот день с самого утра Гартинг устроился за столиком небольшого ресторанчика в пограничной деревушке княжества Лихтенштейн. В кармане куртки у него была переданная Жораном фотография Эммы — такими были в те времена представления о конспирации.

Долго ждать не пришлось. Едва Гартинг принялся за еду, как перед дверью остановился экипаж и в ресторан вошла дама с фотографии в сопровождении немолодого господина с военной выправкой. Пара устроилась за соседним столиком. Дальше разыгрался целый спектакль: в конце обеда Гартинг завязал с соседями беседу и, сославшись на незнание окрестностей, спросил, куда стоит пойти, чтобы полюбоваться пейзажем. Закончив обед, он вышел из ресторана. Вскоре его нагнала карета, и австрийский офицер, отослав домой свою спутницу, любезно предложил Гартингу показать ему окрестности деревни. Некоторое время шли молча: один ждал разговора, другой думал, как его начать, и наконец решил брать быка за рога.

— Полковник, — сказал он, — я слышал, у вас есть товар, который я готов приобрести.

— Да, но есть ли у вас достаточно средств, чтобы его купить?

Вместо ответа Гартинг продемонстрировал туго набитый бумажник.

Договорились они быстро. За шесть тысяч швейцарских франков русская разведка получила первую порцию документов. Но самое интересное произошло потом. Гартинг посмотрел бумаги, те показались ему интересными, и он сказал полковнику: если после проверки окажется, что там все верно, то русская разведка готова продолжить отношения и не поскупится. Ответ был неожиданным и хотя и обрадовал Гартинга, но и обескуражил его.

— Вы плохой психолог, — сказал полковник. — Вам известны мое общественное положение и ответственный пост, который я занимаю в Генштабе. Думаете, что за небольшую сумму, только что вами врученную, я соглашусь на контакт только один раз и что переданные мною документы — фальшивка? Хочу сразу поставить все на свои места. С момента битвы на Марне[39] мне стало ясно, что война проиграна, что мы ее продолжаем через силу. После окончания боевых действий, а мои сведения позволяют это утверждать, в обеих Центральных империях вспыхнут революции. Затем произойдут территориальный распад и разруха. Что тогда будет с нами? Я уже стар и не хочу закончить свои дни в нищете. А теперь послушайте меня хорошенько. То, что вы получили, всего лишь безделица по сравнению с тем, что я могу передавать в дальнейшем. Чтобы по достоинству оценить то, что я принесу, необходимо иметь перед собой человека, знающего все стратегические и тактические проблемы, одним словом, руководителя вашей организации. Сможете вы уговорить его прийти?

Гартинг растерялся. Предложение было заманчивым, но и опасность была велика — а вдруг это провокация? Ведь они находятся не в нейтральной Швейцарии, а на территории Австро-Венгрии, где с русскими шпионами долго церемониться не станут.

— Наш руководитель сейчас в отъезде. Вернется к концу ноября или в первых числах декабря.

— В таком случае, назначьте нашу встречу с ним на 26 декабря, на 11 часов утра. Ваш руководитель будет сидеть на этом камне, у этого перекрестка с трубкой в руке. Когда я пройду мимо него, он должен спросить у меня дорогу в деревню Фектель…

Игнатьев рассказал о предложении австрийца Жорану, и тот сразу вызвался пойти на встречу вместо него — слишком велика была опасность. Но Игнатьев отмел все возражения.

— Бывают случаи, когда начальник должен действовать лично, — твердо сказал он. — …Есть такие военные проблемы, о которых знает только старший офицер Генерального штаба. Нужен некто, могущий без колебаний ответить на вопросы австрийского офицера. Если тот заметит фальшь, то больше ничего не сообщит, поскольку перестанет доверять. На карту, может быть, поставлена судьба военной кампании на нашем фронте…

Дальнейшие события показали его правоту. С помощью знакомых Гартингу контрабандистов, которым Игнатьева представили как охотника, он перешел границу и встретился с полковником. Тот сразу же завязал разговор, поддерживать который были способны только два офицера Генерального штаба — Жоран был бы мгновенно разоблачен. Убедившись, что перед ним равный по положению офицер, австриец расстегнул куртку и передал документы исключительной важности. Они договорились, что следующее свидание произойдет 15 апреля, назначили место встречи и пароль. Кстати, на обратном пути с теми же контрабандистами они едва не напоролись на военный патруль. Спасли предусмотрительность проводника и то, что при них был товар. Бросив поклажу в хижине, нарушители границы успели скрыться, патруль же, занятый «освоением» трофейных товаров, и не думал их преследовать[40].

Друг Эммы честно выполнял свои обязательства до самого конца 1917 года. За это время они встретились еще четыре раза.

Организацию № 4 сети полковника Игнатьева возглавлял польский художник В. Швамберг, также живший в Швейцарии. Ему предписывалось через местные польские круги найти связи в Польше. Швамберг обещал довольно много, в частности найти резидентов в Варшаве и Люблине. Однако прошло несколько месяцев, а результатов не было никаких. Более того, из штаба Юго-Западного фронта сообщили, что Швамберг, оказывается, был агентом и Северо-Западного фронта, но в штабе соседей от его услуг отказались по причине неудовлетворительной работы. И все же Игнатьев медлил порывать отношения с резидентом: штаб соседнего фронта предложил ему посылать шифрованные телеграммы из Швейцарии в… Псков — как это можно было сделать? Через несколько месяцев Игнатьеву пришлось признать, что Швамберг неспособен к разведке, и он перевел его в Париж переводчиком в свою канцелярию. Так бесславно окончила свою работу, не начав, организация № 4