Элита русской разведки. Дела этих людей составили бы честь любой разведке мира - [36]

Организация имела следующую структуру: в пограничной зоне Франции находился центр, который возглавил Битар-Монен, получивший псевдоним «Харламов». А во французской зоне Швейцарии, куда легко можно было доехать на автомобиле, разведчики приобрели дачу, где обосновались три французских офицера — два лейтенанта и капитан — из числа тех, кого французская разведка направила в помощь Игнатьеву. На каждого из этих офицеров замыкалась своя, независимая от остальных, группа «рекрутеров» — вербовщиков, которые подбирали агентов. Таких вербовщиков в Швейцарии было около десяти, правда, состав их постоянно менялся из-за частых провалов. Они получали жалованье и премию за каждого агента. Центр направлял на задания от 5 до 10 агентов в месяц, с половиной связь терялась, но остальные работали.

Завербованных агентов переправляли через границу в Германию. Информацию они пересылали на условные адреса — в разных городах Швейцарии организация имела от 15 до 20 «почтовых ящиков». Кроме того, время от времени каждого агента опрашивали по специальному вопроснику.

Игнатьев с самого начала решил не работать с профессионалами, чтобы избежать сфабрикованных сведений. Зато появились другие проблемы. Непрофессиональные агенты добывали слишком мало информации, вербовщики принимались за дело столь рьяно, что их тут же раскрывали и арестовывали, и даже в работе с «почтовыми ящиками» царила неразбериха. Лишь к маю 1916 года Игнатьеву удалось наладить нормальную работу.

В истории разведки самые романтические страницы посвящены женщинам-агентам. «Если в делах разведки и контрразведки, — писал Павел Игнатьев, — мужчины берут на себя, по большей части, опасную роль, то женщины, со своей стороны, вносят утонченность, гибкость, ум, скрытность. К ним они добавляют такое грозное оружие, как личная привлекательность, красота, шарм, обволакивающий взгляд. Пожалуй, им доставляет удовольствие быть актрисами в этой великой, особенной раме и с успехом играть свою роль. К самолюбию они добавляют, по большей части, пылкий патриотизм, более острый и более хрупкий, нежели патриотизм сильного пола. Очевидно, многие из них ищут денег, но в целом не в силу продажности, а из желания нравиться»[37].

С женщинами иной раз были связаны совершенно невероятные истории. Так, в организацию Гартинга входила вдова-румынка, имевшая множество друзей и поклонников. Однажды ее попросили взять под покровительство молодую жену австрийского офицера, прибывшую в Швейцарию на лечение. Юной даме едва исполнилось двадцать лет, она была очарована светской красавицей. В первый же день за обедом женщины разговорились, и жена офицера рассказала, что они с мужем — чехи, ненавидят австрийский режим и мечтают о независимости своей страны. Ее муж был крупным промышленником, владельцем нескольких заводов. Опасаясь конфискации, он пошел на военную службу.

— Начальство его ценит как хорошего чертежника и картографа, — рассказывала румынке ее новая подруга. — В настоящее время он в Вене, составляет карты.

— И, видимо, доволен своей должностью, — заметила румынка.

— Да, ведь ему удалось сохранить наше состояние и остаться рядом со мной; нет, потому что мы — чехи и надеемся на освобождение нашей родины. Мундир угнетателей причиняет ему боль.

Дальнейшая вербовка была делом техники. Молодая женщина с радостью согласилась поработать на русскую разведку и отправилась в Вену переговорить с мужем.

В то время штаб Юго-Западного фронта особо интересовали львовские укрепления австро-венгерской армии. Во время встречи с чешкой Игнатьев развернул перед ней карту окрестностей Львова и заставил выучить наизусть все вопросы, на которые хотелось получить ответы.

Через некоторое время Игнатьеву передали, что его посланница вернулась. Правда, на обратном пути ее задержали швейцарские власти, но в целом все закончилось хорошо. Ее муж с такой же охотой, как и она сама, согласился работать на русских и передать планы укреплений. Но как перевезти их через границу, где проводятся строжайшие проверки? Чех нашел остроумный выход из положения. Он нарисовал планы укреплений на ступнях своей жены.

— На границе, — со смехом рассказывала прекрасная «шпионка» Игнатьеву, — меня раздели, были проверены даже пуговицы моего манто: обыскали всю, но я стояла на ногах и никому в голову не пришло посмотреть на мои подошвы.

Она сняла туфли и чулки, и через некоторое время рисунок чешского картографа перекочевал на бумагу.

— Теперь, — попросила она, — оставьте меня. Мне необходимо в ванну: уже целую неделю я ее не принимала, опасаясь что-нибудь смыть.

К сожалению, дальнейшая судьба молодой чешки сложилась трагично. В тот же день в ее номере состоялся обыск — по-видимому, за Игнатьевым следили. Германская контрразведка обвиняла ее в шпионаже в пользу русских, но доказать ничего не могла. Через некоторое время ее выпустили. Однако потрясение, испытанное при аресте, тюрьма привели к обострению чахотки, которой страдала молодая женщина. Через год она умерла.

Романтична история французской танцовщицы Жанны. Однажды в варьете Битар-Монен обратил внимание Игнатьева на одну из танцовщиц. Оказывается, он знал ее с пятилетнего возраста. Девочка росла без родителей, на попечении бабушки. Когда старушку разбил паралич, внучка устроилась в мюзик-холл, где стала одной из ведущих танцовщиц. Собиралась выйти замуж за любимого человека. Но жених ушел на фронт и через месяц погиб. Жанна была готова на все, чтобы отомстить за его смерть.