Элирм 4 - [32]

Многие из представителей сильных мира сего хотели иметь наследников, но при этом отчаянно не желали стареть. Настолько, что пару раз даже объединялись и при посредничестве Верховного Синклита писали петиции в Пантеон с просьбой о помощи, однако неизменно получали отказ. Боги, как и демоны, не любят делиться. К тому же в их искаженных реалиях это сродни местной валюте. Одним — молитвы, другим — проклятия, третьим — хаос.

Фройлин возродился спустя пару минут.

В отличие от Эрдамона он предстал перед публикой абсолютно голым. Более того, не успел он встать на ноги, как по внутренней части его бедер потекла кровь — подарок проклятого Гундахара.

— Отец, прости — паладин виновато склонил голову — Я снова тебя подвел.

В ответ заместитель главы Небесного Доминиона ласково улыбнулся и протянул сыну одежду вместе с зельем регенерации.

— Не за что извиняться, Фройлин.

— Нет. Есть за что — возразил эльф — Ты пожертвовал ради меня бессмертием, а я тебя опозорил. Затем попросил вмешаться, но всё это привело к тому, что ты потерял целый уровень.

Казалось, Белар младший пребывает в отчаянии. Собственно, так оно и было. Что бы там не говорили, и какие бы гадские сплетни не плели вокруг их древнего рода, он по-настоящему любил своего отца. И любовь эта была взаимной.

— Сын, послушай меня очень внимательно — вновь улыбнулся граф — С самого первого дня, как ты появился на свет, ни я, ни твоя мать ни разу не пожалели об этом. Так было, и так будет. Потому что семья превыше всего.

— Не знаю отец — покачал головой тот — Иногда мне кажется, что по сравнению с тобой я — жалкий неудачник.

— Это не правда. Пройдемся? — Эрдамон оперся на руку сына и медленно зашагал в сторону мегалита — Есть битвы, которыми эльф себя мерит. Есть битвы, которые отнимают у него больше, чем вернет победа. Вопрос состоит лишь в том, насколько ты силён духом и телом, чтобы из раза в раз терпеть поражение и падать, но при этом неизменно подниматься вновь. Поверь, я тоже проигрывал. Причем гораздо больше, чем ты.

Фройлин задумался.

— Видишь ли — продолжил граф — В силу нашего положения, ты вырос с клеймом того, против кого выступать опасно. И потому доселе ты ни разу не встречал подлинного противника. Бесстрашного, жестокого, кровожадного. Того, кого не испугает твой статус. Отчасти, в этом есть и моя вина.

— И что мне делать?

— Бороться. Превозмогать. Восстановить честь и достоинство. Вновь обрести утраченное и вернуть зло врагам в десятикратном размере. Это уникальный опыт. Справишься — станешь истинным лидером.

— Честь и достоинство… — повторил паладин — Все на Эль-Лире видели мой позор…

— Злые языки замолчат. Тебе не стоит сейчас думать об этом.

— Замолчат ли?

Эрдамон остановился и взглянул сыну прямо в глаза.

— Твой дед и прадед тоже были знакомы с Гундахаром. Так и скажи мне, кто сейчас помнит об этом?

— Правда? — Фройлин почувствовал некоторое воодушевление. Даже помойка вокруг перестала вызывать у него отвращение.

— Память «людей» коротка. Дай им то, что позволит сместить фокус внимания. Добейся триумфа, и они снова начнут тобой восторгаться. А то поражение покажется им грязной сплетней. Уничтожь своих врагов. Всех, кроме одного.

— Кого?

— Человека по имени Мозес Дос. Небесному Доминиону нужен этот монах, что в силах исцелять смертельные раны. Именно благодаря ему Эо О’Вайоми по-прежнему жив.

— Эо О’Вайоми — мрачно повторил эльф — Иногда мне кажется, что не стоило насмехаться над ними. Тогда на улице Кланов.

— А вот об этом даже думать не смей — возразил отец — Ты всё правильно сделал. «Двадцать первые» должны знать своё место. Как впрочем, и остальные. Уверен, очень скоро мир в этом убедится.

— Синклит принял декреталий?

— Разумеется. Как и примет тот, что будет позднее. Поэтому еще три-четыре месяца, и мы полностью очистим столицу. Затем возьмемся за остальных. Я уже отдал приказ о постройке «ферм».

— А с этими что будет? — Белар младший указал на зависшие на орбите космические корабли.

— Скажем так, в скором времени мы сможем любоваться ночным небом, не испытывая при этом гнетущего дискомфорта.

— Наконец-то — улыбнулся Фройлин.

— Да. К слову, после завершения миссии советую тебе поскорее избавиться от Райза. Ты правильно сделал, что позволил людям охотиться друг на друга, но у многих это соседство вызывает вопросы.

— Я подумал, что это может сыграть клану на руку. «Держи друзей рядом, а врагов еще ближе» — не этому ли ты меня учил? Пускай «двадцать первые» проникнутся к Небесному Доминиону доверием. Они и не заметят, как попадутся в ловушку.

— Молодец — Эрдамон широко улыбнулся и похлопал Фройлина по плечу — Весь в отца. Да, ты прав. Пускай остаются.

— Повелитель — сбоку подошел помощник — Господин Стракер прибыл. Требует аудиенции.

Граф недовольно поморщился.

— Сын, я должен идти. Инквизитор не любит, когда его заставляют ждать. Увидимся позже.

* * *

— А-а-а, Эрдамон — улыбнулся Инквизитор — Сколько веков мы не виделись? Три-четыре?

— Около того.

Белар пересек богато украшенную комнату шатра и устало опустился в рабочее кресло. Перед ним стоял человек. Щуплый, низкорослый, неопрятный. Да и в целом не вызывающий ничего, кроме странного коктейля из чувства безысходности, иррациональной тревоги и брезгливого отвращения. Одни бы сказали, что он напоминает мелкого чиновника или среднестатистическую канцелярскую крысу. Другие бы отметили, что он похож на обиженного жизнью учителя-педофила, что стоя перед детьми, играет в «бильярд» через дырку в кармане. Однако лишь безумный глупец осмелился бы произнести это вслух. Инквизитор был виртуозом по части своего ремесла.