Эликсир равновесия - [108]

Слушать это было так жутко, что я непроизвольно опять схватилась за Веслава. Мой алхимик с непередаваемым выражением лица смотрел на Тано.

На Тано смотрели все, потому что на Виолу смотреть было невыносимо.

Бог смерти с усилием поднял лицо. Слезы катились по его щекам, а на лице была такая скорбь, что он едва ли не впервые стал выглядеть под стать своей профессии.

– Я не хотел этого, – прошептал он через силу. – Я бы и не сделал, но мой клинок… мой проклятый клинок…

Йехар опирался на Глэрион и тоже старался не смотреть в сторону Виолы. Его меч потускнел, и светлый странник казался уставшим до смерти скитальцем по чужим дорогам.

– Как это случилось?

– Мы ослабевали, – ответила Милия. Она украдкой вытирала глаза. – Несколько секунд – и рати Небироса прорвались бы к вам, а момент был из самых важных. Тано передал, что сейчас кто-то из нас падет, потому что его меч рвется из ножен… И тогда он… он просто…

– Он держал защиту в одиночку, – договорила Хайя тихо. – Почти минуту. А мы ему не могли помочь, потому что сами были истощены.

Я вспомнила радужную переливчатую вспышку и поняла, что именно тогда библиотекарь отдал свои последние силы на защиту нашего «котла».

– Он так дорожил всеми вами, – пробормотал Тано. – Он отдал ради вас последнее дыхание, свою жизнь, и…

И не задумался. Но чего и было ждать от Джипса, что мы его – не знали, что ли? Арка сделала идеальный выбор: Поводырем Дружины стал человек, который не мог не вмешаться и который просто обязан был пожертвовать собой. Я переломила себя, посмотрела на лицо Поводыря, на мягкую, почти счастливую улыбку и чуть было не пропустила вопрос Андрия:

– Это можно исправить?

И спрошено было серьезно. Стопроцентно серьезно, потому что Андрий всей душой поверил после Небироса, что нет вещей, которые нельзя было бы исправить.

И теперь пацану придется очень долго пояснять, что такие вещи в мире существуют в изобилии.

– Если бы у Ольги остался животвор… – начал Веслав, потом осекся и махнул рукой, покосившись на Виолу. Я почему-то почувствовала себя виноватой, но тут разом раздался шепот Йехара и Милии, а к ним немного погодя добавился и голос самого алхимика.

– Принцип Адмета…

– Да, принцип Адмета.

– Душа за душу…

И на меня с ужасающей полнотой обрушилось понимание того, что было сказано. Несмотря на то, что я искренне хотела после нашей первой миссии забыть и никогда не вспоминать ничего из греческой мифологии.

Вместо царя Адмета в Аид согласилась пойти его жена.

Тано колебался. Его меч угрожающе качался в ножнах, но потом бог смерти тяжело вздохнул, преодолел себя и медленно заговорил:

– Один должен был пасть в этом бою. Это рок. Он неизменен. Но если кто-то из вас готов сойти в подземный мир добровольно…

Он еще не договорил последнего слога, а все, кто был в состоянии, сделали шаг вперед. Но еще до этого, раньше этого…

– Да! – счастливым голосом откликнулась Виола, которая вообще непонятно как это всё услышала. – Да, готова! Верни его, я готова!

Тано глянул на нее встревоженно, неохотно подвинул руку к ножнам, но его остановил голос Йехара.

– Нет.

Наш рыцарь подошел к триаморфине, тронул ее за плечо и заговорил хорошо известным нам успокаивающим тоном:

– Он твой ученик и не может без наставницы. И еще он источник вашего мира… Ты… будь с ним, а я продолжу этот путь. Здесь должны оставаться те, у кого есть, для чего жить… – он бросил на нас короткий, но грозный взгляд: – Ольга, Веслав, ни слова! Эдмус, ты тоже. Всё слишком ясно с вами… и со мной всё тоже ясно.

Я, Веслав и Эдмус – мы вместе со всеми подались вперед после слова «добровольно» – переглянулись, но шага назад не сделал никто. Зато Милия совершила еще один шаг вперед.

– Не нужно лжи, светлый странник, – отрывисто сказала она. – Тебе незачем жить? Сколько света ты еще можешь принести в мир, сколько дорог сделать прямыми! Мне незачем жить – мне, после сегодняшнего дня, когда я увидела, как далеко ушла от настоящего света. Отойди в сторону, Поводырь!

Понятное дело, Йехар не шелохнулся. Милия нахмурилась. Тано, увидев такое количество желающих умереть, растерялся, молчал и тоже не двигался.

Но прежде чем два светлых странника начали непосредственно выяснять с применением оружия, кому не надо жить больше, на Дворцовой раздался веселый, полный уверенности и задора голос:

– Пойду я.

Вот теперь остолбенели все. А Хайя, дочь спирита, спокойно оттерла в сторону сперва Милию, потом Йехара и подошла к Тано. Она улыбалась почти как Джипс, только по-девичьи лукаво.

– Он меня спас, и я ему благодарна, – она говорила негромко, но все как-то сразу поняли, что переубедить ее труднее, чем меч Тано. – Я пойду в подземный мир и там искуплю кровь людей, которая на мне, и они не будут больше приходить ночами.

– Хайя… – осипшим голосом начала Милия.

– И я не боюсь и никогда не боялась, – добавила Хайя, улыбаясь. Теперь она стояла прямо перед Тано, и ее зеленые глаза сияли двумя изумрудами на свету. – Я пойду с тобой. Бей!