Эликсир ненависти - [42]

Ужас преобразил лицо американца.

— Как… как… — пролепетал он. — Невозможно, чтобы она увидела меня… таким! Не надо! Я потерял пять лет с тех… с нашей последней встречи! О, Небеса, но нельзя же так!

— Можно и должно, — сурово ответил Иль Веккьо. Все самообладание Деннисона, казалось, соскользнуло с него, точно изорванная одежда, которую слишком долго употребляют.

— Ради Бога, не принуждайте меня еще и к этому! — взмолился он.

Исчезла суровая решимость мужественности, сила бойца, могучая напористая воля, которые являли себя лишь несколько недель назад. Иль Веккьо почувствовал, как мало ему лично теперь стоит бояться этой насмешки над образом мужчины, ослабевшего и уменьшившегося в размерах существа, каким стал теперь Деннисон. Голос американца звучал умоляюще, и в него прорывалась мальчишечья дрожь.

— Избавьте меня от этого! — взывал он. — Или я недостаточно страдал, чтобы все искупить? И нет способа остановить действия дьявольского снадобья?

Иль Веккьо покачал седой головой с мудрой, печальной и усталой улыбкой.

— Что посеешь, то и пожнешь, — напомнил он.

— Ничего нельзя сделать?

— Ничего. Я бы не мог вас спасти, даже если бы хотел.

— Нет надежды?

— Никакой.

— Тогда… тогда вот как я вас проучу! — вскричала измученная жертва. И откупорила фляжку в руке. Иль Векккьо даже не шелохнулся, чтобы помешать. А лишь наблюдал со снисходительным любопытством.

— Теперь я избавлюсь от вас навсегда!

— Цианид? — спросил старик, спокойно, как уточняют марку знакомого вина. Но Деннисон, ничего больше не отвечая, поднес склянку к губам и в отчаянно мучительном спазме осушил ее до дна, меж тем как для любого человека ничтожная капля означала бы мгновенную и жуткую смерть, да, любого, кроме него.

Глава 21. Веккьо разделяет две души

С КРИКОМ ТОРЖЕСТВА Деннисон бросил склянку на плитки пола. Она разбилась и всплеснула множеством осколков.

— А вот теперь я умру! — возопил он, голос его прозвучал пронзительно и жутко, с буйством отчаяния. Но, хотя он закрыл глаза, обхватил голову руками и стоял, покачиваясь, полностью сокрушенный близостью неизбежной смерти, ничего не случилось. Жгучее покалывание во рту и в горле, вот и все. И почти немедленно стимулирующее биение сердца. Ничего не понимая, он открыл глаза.

— Что? — пролепетал он. — Я сплю? Это смерть? Где я?

— Где, мой друг? — улыбнулся Иль Веккьо, спокойно затягиваясь из своей длинной трубки. Он по-прежнему сидел в кресле, с игривым оживлением наблюдая происходящее. — А где вы должны быть? Здесь, в моем кабинете, конечно. Ну, ну, вы перенапряглись, переутомились. Позвольте вам посоветовать…

— Но, Небо, ведь это цианид! — ахнул Деннисон и отшатнулся. — Две унции. И я еще жив? Я жив?

— Почему бы и нет?

— Но…

— Ах, мой друг, вы теперь не таковы, как другие. Вы…

— Я? Что? — вскричал несчастный, хватаясь за край стола для поддержки. — Вы… вы хотите сказать, что ничто…

— Вот именно, — кивнул Иль Веккьо, выпуская аккуратные порции дыма. — Алкагест за все в ответе. Универсальное средство, сын мой. Не только…

— Вы демон!

— Он подавляет не только дряхлость, — продолжал старик, ничуть не смутившись, — но также любое вредное вещество и какой угодно яд. Ничто в этаком роде не может вам ныне повредить. Абсолютно ничто.

Деннисон, рухнув в кресло у стола, заколотил себя сжатыми кулаками по лбу.

— Никакой помощи? Никакой надежды? — выл он. Патриарх лишь снова улыбнулся. И все же его старые глаза отразили свет лампы с суровым металлическим блеском.

— Позвольте дать вам совет, как я только что предложил, — заметил он. — Яды для вас теперь лишь стимуляторы. Чем опаснее они для обыкновенного человека, тем сильнее они подействуют на вас. Но вы иммунны к их токсичности. Полностью, абсолютно. Тысяча тестов, реакций и опытов уже доказали это, вне всяких вопросов.

Деннисон только и смог, что простонать. Первые симптомы стимуляции уже начинали сказываться. Подобно тому, как если человек пропустит стаканчик виски на пустой желудок, цианид начал ускорять его пульс, вызвал онемение губ и помутнение в мозгу.

— Если бы только пришла смерть! — сокрушался он. — Смерть, благородная и освобождающая, а не эта пошлая интоксикация! — с переполняющей душу горечью он стал извиваться на месте, стискивать руки и, производя долгие вдохи, стремился побороть отвратительные симптомы, точно с большого расстояния до него доходил голос патриарха, такой же ровный и холодный:

— Яд может только опьянить вас, не более того. Коралловая змея, кобра, ужасный кариат — все они теперь для вас безобидны. Животные, растительные и минеральные яды равно бессильны, разве что определенные алкалоидные токсины могут, по всей вероятности, обладать известным тонизирующим действием и несколько ускорять ваше обратное развитие. В случае чего…

— Стойте! — вскричал Деннисон до жути пронзительно. Он вскочил. Он с трудом удерживал равновесие, перед глазами все плыло, его мутило, и это при безупречном телесном здоровье. Гул и головокружение почти изгнали мысли, но одна идея, одно главное желание прорывались сквозь мельтешение разрозненных картин. Он должен вырваться!

— Перестань, ты, дьявол! — вновь сдавленно вырвалось у него. Ему стало тошно от страха, что Стасия застанет его в таком виде, и он кое-как потащился к двери. Но прежде чем он одолел это расстояние, он шарахнулся прочь с гортанным бессловесным воплем. Перед ним, вызванная по дьявольски изощренному замыслу холодного и расчетливого гения Иль Веккьо, уже стояла Стасия.