Эликсир ненависти - [36]
Стасия и ее дядя поднялись, приветствуя его.
— А, друг, самое время к нам присоединиться! — с глубокой сердечностью воскликнул старик, хватая руку американца. — Стасия, — и он повернулся к племяннице, — Стасия, видишь? Он пришел. — И, взяв и ее руку, спокойно вложил ее в руку Деннисона. Со странным, внезапно вспыхнувшим в глазах огнем, гость посмотрел на нее. Его лицо было бледным, взгляд внимательным и пылким. Он не произнес ни слова. Округленные контуры ее руки, обнаженной выше локтя, теплый вздымающийся изгиб груди, вызвали в нем трепет первозданного начала, о котором он и не подозревал. В молчании он позволил ее образу запечатлеться в своей душе. С мгновение они продолжили держаться за руки. Затем девушка очень осторожно освободила пальцы. Он непроизвольно положил ладонь себе на сердце, чуть отступил и так стоял перед ней со взглядом, напоминавшим, быть может, о взгляде, каким почитатель Исиды взирал на таинственную завесу, за которой таилось великое откровение.
Иль Веккьо между тем пристально наблюдал за обоими, не без удовлетворения и лукавинки. Наконец, с улыбкой откашлялся и заметил:
— Ну, дети мои, ну, давайте поедим. Невозможно жить даже здесь одним ветром, пейзажами, синей водой или нежными мыслями! — движением руки он предложил свое кресло Деннисону, затем, повернувшись, велел ломбардцу принести из дому еще одно.
То был завтрак, о каком Деннисону даже мечтать не доводилось. Небольшой белый столик, расставленный в тепле и красоте сада за стенами с видами на сосны и плодовые деревья, Средиземным морем вдали, тенью и светом, стал для него источником чар. Он не мог бы сказать, ел он что-нибудь или нет. Голос Стасии, каждое ее движение, самый ее вид, знание о ее присутствии, наполнили его несказанным счастьем.
Птичья песенка тут или там в ветвях, благоухающий тимьяном ветер, медленное движение кудрявых облаков по небу создавали наилучший фон для волшебства, которое покорило его. За всю свою жизнь он никогда не испытывал мгновения, столь влекущего, никогда не знал такой радости. Казалось, здесь все элементы романтической истории: юность, красота, совершенство, все было здесь на могучей высоте над гомеровским морем. Был забыт Иль Веккьо, и все же, когда старик наблюдал, как Стасия цедит кофе, или вслушивался в счастливые речи своего гостя, что-то на его тонких губах настораживало. Наконец, он заговорил:
— Теперь, дети мои, вы должны меня извинить. У меня сегодня с утра идет один опыт. Так что оревуар!
Он поднялся и покинул их. Они едва заметили его уход, все еще сидя за столом и смеясь, так что эхо разносилось среди олив и в освещенных солнцем душистых аллеях. Завершив завтрак, они двинулись через сад к бельведеру. Сколько раз Деннисон ни изучал каждую подробность излучины берега от Кап д'Агд до самых Ле Сен Мари, этот участок золотой Ривьеры не казался ему таким великолепным. Частые рыбачьи деревушки, городки и курорты с блестящими красными черепичными крышами, крохотными шпилями домов и колоколен, прокалывающими зелень, сияние пенистого прибоя на много миль в обе стороны, поблескиванье на солнце медного купола маяка, даже грязный дымок марсельского парохода у горизонта, все предстало благословенным. Так прошел час, счастливейший в жизни Деннисона.
Он не знал, а если бы и узнал, то не придал бы значения, что Иль Веккьо из окна дома пристально наблюдал за ними. Ибо, если душа в раю, разве важно что-либо вовне? А возвращение Стасии было для него больше, нежели что угодно на свете.
Глава 18. Новый ужас
УХАЖИВАНИЯ ДЕННИСОНА, СТОЛЬ благоприятно начатые, продолжились не менее благоприятно. Каждый день он поднимался, полный сил и бодрости пышного расцвета жизни, трепетавшей в нем, каждый день все больше увлекался очаровательной девушкой с ее милыми привычками, переменчивыми настроениями, пестротой мыслей и чувств, восхитительной речью и никогда не убывающей нежностью. Просто сидеть и наблюдать, как она вышивает, было для него удовольствием столь волнующим, что оно изгоняло всякие мысли о будущем, отметало всякие вопросы, усыпляло последние из донимавших его страхов. Такие мелочи, как его положение в доме, больше его не беспокоили. Он почти забыл об измене, которую совершил по отношению к хозяину, забывал и о своем долге, о том, что ему давно бы пора вернуться к своей работе и жизни в Америке, все оказалось за чертой, все, кроме нынешнего блаженства.
Но Иль Веккьо не роптал и ни единым словом, взглядом или знаком не явил себя чем-либо, кроме воплощения сердечности. Имя Уитэма часто возникало в его речах, как если бы само по себе оно служило безграничным аккредитивом для Деннисона. И американец воистину по-королевски им пользовался. Дни его были полны праздности и обожания, ночи видениями Стасии. Иногда вечерами они пели вдвоем. Или играли в четыре руки на старомодном фортепьяно в салоне второго этажа. Деннисон давно не упражнялся, но теперь быстро обрел былую беглость и выразительность, и впервые американские мелодии эхом разнеслись по мирной комнате с высоким потолком и панелями красного дерева. Когда девушка играла одна, Деннисону не наскучивало сидеть в качалке, дремля, покуривая, наблюдая за ней, поражаясь ее несравненной красоте и чуду, которое вернуло его, уже состарившегося, к радостям, о которых он, казалось, навеки забыл. Иногда у него возникали тревожные воспоминания о Нью-Йорке, о тамошних друзьях и сотрудниках, об оставленной им профессии и догадки о суматохе, которую наверняка вызвало его внезапное исчезновение. «Впрочем, все это неважно, — думал он. — Никому газеты не уделят внимания больше девяти дней. Обо мне уже давным-давно перестали гадать. В положенное время я вернусь обратно и возобновлю прежнюю жизнь. Спешить некуда. Повременю. Вполне можно отплыть на будущей неделе. Через месяц. Будущим летом». В их долгие часы вдвоем, во время прогулок и бесед, в ходе случайных поездок по изгибам горных дорог к Безье или Монпелье он узнал кое-что ценное об Иль Веккьо и той особой жизни, которая здесь текла. Выяснилось, что Стасия сирота, удочеренная в детстве итальянским ученым и, если не считать нескольких лет в монастырской школе в Тарасконе, совершенно неопытна касательно окружающего мира. Америка представлялась ей чем-то вроде волшебной страны. Она никогда не уставала слушать рассказы Деннисона, который, ничего не преуменьшая, описывал то или это из заокеанских чудес. Цивилизация за Атлантикой, в действительности шумная и грубая, рисовалась ей, точно картины «Тысячи и одной ночи».
Американская экспедиция из пяти человек, возвращаясь на юг с канадского севера, наткнулась на странные следы, происхождение которых заставило ученых выстроить целый ряд предположений. И, к их всеобщему ужасу, вскоре выяснилось, что правдой оказалась страшнейшая из теорий — о существовании могущественной внеземной цивилизации, ставящей опыты на людях.Данный рассказ был включен в «Первый том антологии лучших хоррор-рассказов XX века (1901–1950 гг.)» — «Century's Best Horror Fiction. Volume One», 2012.Иллюстрация к рассказу: Frank R.
Двое современных нью-йоркцев очнулись на развалинах земной цивилизации спустя тысячу лет…Первая часть трилогии американского фантаста была опубликована в 1912 г. под названием «Вакантный мир» (The Vacant World).
В сборник вошли рассказы из самых популярных в начале XX века научно-фантастических журналов «Удивительные истории» (главный редактор – Хьюго Гернсбек) и «Фантастические приключения» (главный редактор в начале XX века Раймонд Палмер)
Инженер Аллан Стерн и его секретарша Беатрис Кендрик — главные герои знаменитого романа классика американской фантастики Джорджа Аллана Ингленда — впадают в таинственный летаргический сон и пробуждаются через много десятилетий в разрушенном и опустошенном Нью-Йорке. Их приключения на руинах цивилизации составляют сюжетный стержень романа. «Незанятый мир» стал одним из хрестоматийных произведений «посткатастрофической» фантастики начала XX века.
На фабрику по производству радиол попадает рабочий из будущего. Находясь в состоянии частичной амнезии, он создает загадочный аппарат — твонк и маскирует его под продукцию фабрики. Что натворит эта «безобидная» радиола, попав к обычным людям?
В квартире Грегга открывается дыра из Будущего, которую открыл человек из Будущего. Грегг заинтересовался и стал исследовать то помещение в Будущем, в которое вела эта дыра.
Для преступников настали тяжелые времена — возможно восстановить всю прошлую жизнь человека.Но карается только умышленное убийство. Значит, чтобы разработать и подготовить преступление, надо не давать ни малейшего повода заподозрить в этом себя. И подготовленное убийство должно выглядеть как импульсивное…
До какой степени алкоголь влияет на логику мужчин, и на все происходящее? Двое мужчин начинают разговор в баре. По мере того, как история развертывается, начинают распадаться границы между действительностью и фантазией.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что, если вы получите возможность «перематывать» время назад, возвращаясь в прошлое на 10 минут? Сможете ли вы достойно распорядиться представленным шансом? Улучшите вы свою жизнь или загоните себя в тупик в бесконечных попытках исправить содеянное? Игорь – обычный парень «с рабочих окраин»: без семьи, без денег, без перспектив. Благодаря случаю, он получает «ретенсер» – устройство, отправляющее владельца на 10 минут в прошлое. Решив, что это шанс исправить свое финансовое положение, герой совершает ряд необдуманных поступков.
Это второй роман, рисующий события происходящие после царствования короля Людовика XIII, из знаменитой историко-приключенческой трилогии («Три мушкетера», 1844, «Двадцать лет спустя», 1845, «Виконт де Бражелон», 1848—50) французского писателя Александра Дюма, которая связана общностью главных героев Атоса, Портоса, Арамиса и д'Артаньяна, жаждущих романтики подвигов.Перевод с французскогоПримечания С. ШкунаеваХудожник В. И. Клименко.
В памяти многих поколений юных читателей необычайные приключения «Красных дьяволят» и «Неуловимых мстителей». В романе Григория Крониха действуют дети и внуки героев гражданской войны в России. Иллюстрация на обложке В. Н. Савин. Художник Александр Николаевич Медведев. СОДЕРЖАНИЕ: «Великолепная четверка» «Новые приключения» «Наследство Эйдорфа» «Конкурс красоты».
В книгу вошли романы "Плутония" и "Земля Санникова" видного ученого-геолога, академика, Героя Социалистического Труда Владимира Афанасьевича Обручева. Автор с большой научной точностью и художественной зримостью изображает минувшие эпохи развития Земли, людей каменного века. Познавательный материал в романах органически вплетен в увлекательный сюжет.Художник В.И. КлименкоТекст печатается по изданию: Обручев В. А. Плутония. Земля Санникова. — М.: Машиностроение, 1982. - 607 с.
Роман об оперативных сотрудниках Московского уголовного розыска (МУР), об их трудной и опасной работе по борьбе с преступностью. События развертываются в первом послевоенном, 1945 году. Офицер Шарапов, бывший полковой разведчик, поступает на работу в МУР, чтобы оберегать и охранять то, что народ отстоял в годы войны. В составе оперативной группы, которую возглавляет капитан Жеглов, он участвует в разоблачении и обезвреживании опасной бандитской шайки «Черная кошка».Художник В. В. ШатуновПечатается по изданию: Вайнер А.