Эликсир для избранных - [17]

— Ну как? — спросила она и, поднявшись на мыски, сделала оборот на сто восемьдесят градусов. Сверкнул крепенький белый задок.

— Восхитительно, — сказал я.

Она подошла ко мне и обняла за шею.

— Ты же любишь, когда на мне совсем ничего нет, — тихо проговорила она, — тебя не заводят все эти финтифлюшки — белье, пояса…

— Подвязки, — подсказал я.

— Подвязки, — повторила Алина. — Чулки…

Голос ее звучал уже мягче и спокойнее.

— Нет, не заводят, — признался я. — Меня возбуждает нагота.

— Нагота так нагота, — произнесла Алина, глядя мне в глаза.

Она на секунду убрала руку, и цепь, соскользнув с ее бедер, со звяком упала на пол.

— Пусти, я тоже пойду помоюсь.

— Не надо, — сказала Алина, — ты и так чистый.

Она провела пальцем по моей груди, как проводят по столу, чтобы проверить, нет ли на нем пыли.

— Видишь? — она показала мне палец.

— Значит, буду трахать тебя немытый.

— Валяй, — сказала она и поцеловала меня в губы.

Мы легли и стали целовать и гладить друг друга. Но когда я скользнул вниз и стал ласкать языком ее вагину, Алина остановила меня:

— Я хочу, чтобы ты вошел в меня сразу.

— Я хочу твою попку…

— Не сегодня.

— Почему?

— Муж меня вчера… У меня все там болит.

— Я напишу ему письмо…

— Письмо? Что еще за письмо?

— «Дорогой друг! Так как мы оба имеем честь… нет, имеем удовольствие любить одну и ту же женщину, предлагаю установить правила, которые регулировали бы нашу половую жизнь. В частности, предлагаю составить график сношений…»

— Дурак!

— Ты бы ему сказала вчера: не надо, оставим Леше этот кусочек сладкого…

— Во-первых, вчера я еще не знала, что мы с тобой увидимся, а во-вторых, с чего это кто-то тебе должен что-то оставлять?

— Как с чего? У твоего мужа гораздо больше возможностей. Он может е… тебя каждый день, а я только раз в неделю. Мне нужны преференции, льготы. Он — естественная монополия, а я малый бизнес.

— Трепло ты, а не малый бизнес…

Я потянулся к тумбочке, где лежали презервативы.

— Ты куда? — спросила Алина.

— За презервативом.

— Господи, какой же ты благоразумный!

— Тебе же самой так спокойнее.

— Да, спокойнее… И подложи мне подушечку под спину.

Через полчаса я встал, надел трусы и пошел на кухню.

— Чай или кофе? — крикнул я.

— Что? — откликнулась Алина.

— Я спрашиваю, что ты будешь — чай или кофе?

— Чай!

Я любил эту часть наших свиданий не меньше, чем постель. Я всегда знал, нравится мне женщина по-настоящему или нет. Если после секса мне хотелось, чтобы она побыстрее ушла, значит, нет, а если хотелось, чтобы осталась, то, значит, да. Я желал, чтобы Алина оставалась со мной как можно дольше… «Странно, я ведь не так уж много думаю о ней в перерывах между нашими свиданиями. Где она? С кем она? — размышлял я, заваривая чай. — И не ревную совсем. Ни к мужу, ни к другим мужикам, если они у нее есть. А они есть? Нет, просто интересно, встречается она еще с кем-нибудь? Вряд ли, говорит, совсем времени нет. Хотя, кто знает… С Леной совсем не то было. Ревновал ужасно. Хотел, чтобы она всегда была рядом. Бесился, когда не отвечала на звонки… Может быть, это потому, что я — не муж…»

Послышались шаги, и в кухню вошла Алина в моей рубашке. Рукава ей пришлось подвернуть три раза. Она прошлепала по кафельному полу и села у окна.

— Могу принести тебе халат, — сказал я, доставая чашки.

Алина подняла голову и посмотрела на меня слегка осоловелым взглядом.

— Я не хочу халат, — раздельно произнесла она. — Я хочу в твоей рубашке.

— В рубашке так в рубашке…

— Это мои цветы? — спросила Алина, нюхая розы.

— Твои.

— Красивые…

— Слушай, ты в прошлый раз оставила в ванной свой крем для снятия макияжа. Не забудь забрать.

— Он тебе что, мешает?

— Нет, мне не мешает, но другие женщины спрашивают, чей это?

— Если хотят, могут пользоваться, — сказала Алина. — Хотя на самом деле нет у тебя никаких других женщин.

— А ты почем знаешь?

— Знаю, — ухмыльнулась она. — Ты — моногамный. Да и зачем тебе другие женщины? У тебя же есть я.

— Ну, ты нахалка!

— А что, разве нет? Разве я не права?

— Нет, конечно, если бы ты меня каждый день так трахала, то, может быть, мне другие женщины и не понадобились бы. Но ты же, бывает, исчезаешь на месяц. Что же мне делать — в душе дрочить?

— А что? Хотя бы и дрочить. Думать обо мне и дрочить. Что вы так этого, мужики, стесняетесь? Вот мы, женщины, совсем не так к этому относимся. Себя поласкать — самое милое дело. А сколько тебе надо?

— Чего надо?

— Ну, сколько бы тебе хотелось со мной, чтобы с другими не хотелось?

— Хорошо излагаешь.

— Брось, ты меня понял.

— Серьезно спрашиваешь?

— Серьезно.

— Ну, раза два-три в неделю.

Алина закатила глаза, словно что-то подсчитывая в уме.

— Нет, это вряд ли получится.

— Вот то-то и оно.

Я налил ей чаю в прозрачную стеклянную чашку. На две трети. Положил тоненький ломтик лайма на блюдце. И поставил все это перед Алиной. Она взяла лайм двумя пальцами и аккуратно опустила его в чай. И несколько секунд, не отрываясь, смотрела, как бледно-зеленый кружок плавает в золотисто-оранжевом чае.

— Красиво…

— Что?

— А тебе хочется, чтобы я приезжала к тебе чаще?

— Да, я был бы не прочь.

— А как думаешь, мы смогли бы жить вместе?

— Мне кажется, смогли бы. А что это ты вдруг такие разговоры завела? Муж выгоняет?