Елена Троянская - [240]

Старец занял председательское место: это был Нестор. Все глаза обратились на вождей, которые давно не собирались вместе. Тут были Агамемнон (детоубийца), Одиссей (обманщик), Диомед (другой обманщик), Малый Аякс (насильник), Калхас (предатель) — банда преступников и злодеев. Были и другие, виновные в пособничестве первым: Идоменей, Менелай, Нестор.

Нестор поднял руки, столь сухие и морщинистые, что казались ветками старого дерева. Он повернул свою тощую шею и посмотрел вдаль. Несмотря на возраст, голову он держал высоко, а глаза смотрели ясно и гордо.

— Троя погибла, — сказал он, глядя туда, где раньше стоял город, а теперь клубился, поднимаясь к небу, дым. — То, что осталось от Трои, вы видите перед собой: женщины и трофеи. Мы собрались здесь, возле дома нашего великого героя Ахилла, чтобы поделить между собой это имущество.

Имущество — так мы отныне называемся.

— Первым номером, безусловно, должна идти царица Трои! — объявил Нестор и обратился к Гекубе: — Как и ты, моя госпожа, я стар. Нам остается только надеяться на уважение со стороны молодого поколения в память о том, кем мы были прежде. Кто хочет взять эту женщину в свой дом?

— Она поедет со мной, — вскочил Одиссей. — Она будет жить на Итаке!

— Каменистый остров далеко на западе Греции? — сдавленно спросила Гекуба. — Лучше похороните меня на этом берегу.

— Пенелопа хорошо встретит тебя, — настаивал Одиссей.

— Откуда ты знаешь, что Пенелопа вообще жива, а тем более хорошо встретит кого-либо, даже и тебя самого? — воскликнула Кассандра. — Ты слишком самонадеян! Впрочем, такова твоя натура.

— Не обижайся, Агамемнон, но прошу тебя, угомони свою наложницу, — повернулся Одиссей к предводителю.

Агамемнон поднялся. Давно я не видела его так близко. Годы потрепали его. Он походил на старого медведя, у которого шкура потерта, но когти и глаза остры, и он еще силен, хотя, конечно, расцвет его позади. От этого он стал только злее и потому еще более опасен. Он взмахнул рукой, стражники схватили Кассандру и оттащили ее в дом Ахилла.

Несколько смущенный, Нестор продолжал:

— Вот прекрасная дочь царя Приама, царевна Лаодика. Кто возьмет ее в свой дом?

Незнакомый мне человек забрал Лаодику, потом Илона тоже досталась незнакомцу.

— А теперь очередь бывшей царицы Спарты, — раздался голос Менелая. — Позвольте огласить список ее преступлений, прежде чем она перейдет к законному владельцу. Все мы покинули свои дома, сражались, страдали много лет из-за преступления, которое она совершила. Почему? Потому что вы — благородные мужи и сдержали, несмотря на все лишения, клятву, которую некогда дали ее отцу Тиндарею. Посмотрите на трупы лошадей, которыми усеяна Троянская равнина. Эта война началась с принесения в жертву лошади, на которой мы поклялись, и она завершилась принесением в жертву множества лошадей. Среди них и деревянный конь.

Менелай посмотрел мне в глаза. Неужели было время, когда я смотрела в эти глаза с любовью, с нежностью?

— Итак, позвольте мне перечислить ее преступления! — не скрывая ликования, продолжал Менелай. — Во-первых…

— Позволь мне избавить тебя от труда, — перебила я, не в силах слышать его самодовольный голос. — Я хорошо знаю, что ты собираешься сказать. Заодно я отвечу на эти обвинения, и церемония займет меньше времени.

Если бы Менелай знал меня, он не удивился бы моим словам. Но бедняга так растерялся, что утратил дар речи, на что я и рассчитывала. Я вышла вперед и стояла одна перед собравшимися. Сотни глаз пожирали меня.

— Во-первых, я сбежала из Спарты вместе с троянским царевичем Парисом. Я сделала это по собственной воле, меня не похитили обманом и не увезли насильно, как некоторые говорили. Я не взяла с собой никаких сокровищ — как многие считали, — кроме нескольких драгоценностей, которые принадлежат лично мне. Одну я принесла в дар богине Афине, другие отдала Приаму. — Я замолчала, чтобы перевести дыхание. Тишина стояла такая, что мой вздох услышали все. — Мое единственное преступление, но за него никто не вправе меня наказывать или прощать, — это то, что я бросила свою дочь. Только она может быть мне судьей. Когда я встречусь с ней, я буду молить ее о прощении.

— Она никогда не простит тебя! — ожил Менелай. — Она ненавидит тебя и много раз говорила мне об этом! Она ждала, что я убью тебя, когда наконец доберусь до тебя!

Я допускала, что он говорит правду. Менелай никогда не лгал, если только годы, проведенные рядом с Одиссеем, не повлияли на него.

— Я приму любой ее приговор, — ответила я.

— У тебя нет другого выхода, грязная изменница!

— Не понимаю, зачем мужчина, который называет себя благородным, хочет вернуть жену, которую называет грязной изменницей? — произнесла я, обращаясь к собранию, и оно ответило смехом.

— Я никогда не говорил, что ты снова будешь моей женой. Ты будешь моей пленницей. Ты вернешься в Спарту как пленница.

Я предпочитала быть его пленницей, чем женой. Но ни то ни другое не избавит меня от его присутствия.

— Жив ли мой отец? — спросила я.

— Да. Кто, по-твоему, правит Спартой все эти годы?

— А что творится в Микенах, на Пилосе, на Итаке? Их цари отсутствуют много лет — кто правит вместо них? Орест и Телемах были детьми, когда их отцы покинули родину, а сыновья Нестора отправились вместе с ним к Трое. Что происходит в Греции?