Электрошок. Записки диджея - [16]

Шрифт
Интервал


>Playlist H>3O

>Humanoid

>Stakker Humanoid

>D Shake

>Technotrance

>KLF

>What Time is Love

>Bam Bam

>Where's your Child

>Lil' Louis

>French Kiss


Одним из резидентов Loco был диджей Эрик Рюг (Eric Rug) — не последний человек в парижской клубной тусовке и вообще довольно необычная личность. Перед тем как оказаться в Loco, он какое-то время жил в Берлине, а потом диджействовал в радикальном парижском панк-клубе Rose Bonbon. Эрик был ходячей музыкальной энциклопедией: он как свои пять пальцев знал мировую рок-сцену, а когда в Париже появились первые чикагские пластинки, сразу же стал большим знатоком хауса. Мне часто случалось играть вместе с Эриком. Мы подружились, и через какое-то время наша дружба вылилась в вечеринку под названием Н>30, которая по нашим расчетам должна была в корне изменить имидж Loco. Обязанности между нами распределялись следующим образом: я отвечал за хаус и техно, а Эрик — за нью-бит (нью-битом называлось бельгийское техно с элементами индастриала). Фреду наша концепция понравилась, и он "подарил" нам вечер среды.

"French Kiss" в переводе с английского — "французский поцелуй". Так называлась композиция чикагского диджея и продюсера Лила Луиса (Lit' Louis).

Это был один из первых образцов минималистского хауса и, пожалуй, самая первая пластинка, в которой во всей полноте проявились и инновационность, и трансцендентность хаус-музыки.

"French Kiss" напоминал неопознанный летающий объект, чудесным образом залетевший в хит-парад и не желавший его покидать. Трек длился одиннадцать минут. Примерно к середине темп начинал замедляться, и через какое-то время музыка уступала место сладострастным женским стонам; дав девушке вдоволь настонаться, музыка медленно и со скрипом, словно несмазанный механизм, пускалась в обратный путь, постепенно ускорялась и под конец достигала своего первоначального темпа. Это была маленькая революция.

"French Kiss" прогремел на всю Европу и породил целую волну имитаций. Ремиксы, кавер-версии и просто вариации на тему "Французского поцелуя" заполонили собой клубы и пластиночные магазины. Мне запомнились две версии. Первая была примечательна тем, что женские стоны в ней были заменены на мужские; вторая — тем, что была спродюсирована французскими музыкантами и попала в хит-парад почти одновременно с оригиналом. "French Kiss" был, вне всякого сомнения, главным хитом сезона. Каждый раз когда диджей заводил его (а это могло быть и пять, и шесть раз за одну вечеринку), публика визжала от восторга.



Для нас с Эриком вечеринка Н>3О была островком свободы и возможностью дать выход своей творческой энергии. Если публика слишком вяло реагировала на какой-нибудь нежно любимый нами трек, мы хватали микрофон и принимались ее поддразнивать. В Англии для этих целей существовал МС, то есть мастер церемонии, задача которого как раз заключалась в том, чтобы своей болтовней заводить публику. Во Франции ничего подобного не было, так что свои вылазки к микрофону мы расценивали как эдакий французский ответ англичанам.

Конечно, идея проводить хаус-вечеринку в панк-клубе была из разряда сумасшедших, и, как и следовало ожидать, часть наших сил уходила на то, чтобы защищать Н>3О от вражеских нападок. Первые несколько месяцев обстановка на вечеринке была довольно напряженной. Наша явная ориентация на гей-тусовку не спугнула завсегдатаев клуба — панков и бритоголовых; в результате каждую среду в Loco образовывалась взрывоопасная смесь, и нам с Эриком приходилось думать еще и о том, как бы не допустить кровопролития. Во избежание неприятностей, мы даже перестали ставить группы, игравшие ледяной метрономный нью-бит (Front 242, Nitzer Ebb и им подобные), поскольку они пользовались популярностью среди скинхедов и могли вызвать у них слишком бурную реакцию.

Но границы между стилями постепенно размывались, и люди, еще недавно морщившиеся при упоминании о хаусе, начинали проявлять живой интерес к новым веяниям. Так, когда на наших вечеринках играла песня "Blue Monday" группы New Order, на танцполе можно было встретить не только геев и продвинутых клабберов, но и скинов, высоколобых интеллектуалов и простых рокеров.

К тому моменту в Париже уже существовала, хоть и в зачаточном состоянии, самостоятельная хаус-сцена, костяк которой составляли диджей Сирил Гордиджиани (Cyril Gordigiani), Оливье ле Кастор, (Olivier le Castor), Жером Пакман (Jérôme Pacman) и Гийом ла Тортю (Guillaume la Tortue). Вскоре появился и первый образец французского хауса — трек "How to do that", записанный кутюрье Жаном-Полем Готье и "экранизированный" клипмейкером Жаном-Батистом Мондино; правда, местная пресса увидела в нем всего лишь "милую диковинку".



Первые пластинки с французским хаусом выходили безо всякой раскрутки на принадлежавшем Маню Казана (Manu Casana) лейбле Rave Age. Импортом и дистрибуцией хаус-релизов занимался магазин Caramel. Журналистов, интересующихся хаусом, можно было пересчитать по пальцам одной руки (самыми влиятельными были Дидье Лестрад и Венсан Борель), все остальные представители масс-медиа считали танцевальную музыку побочным продуктом молодежной культуры и относились к ней с нескрываемым презрением.

Продолжить чтение
Рекомендуем почитать
Гюго

Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.

«Запомните меня живым». Судьба и бессмертие Александра Косарева

Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.

Король детей. Жизнь и смерть Януша Корчака

Януш Корчак (1878–1942), писатель, врач, педагог-реформатор, великий гуманист минувшего века. В нашей стране дети зачитывались его повестью «Король Матиуш Первый». Менее известен в России его уникальный опыт воспитания детей-сирот, педагогические идеи, изложенные в книгах «Как любить ребенка» и «Право ребенка на уважение». Польский еврей, Корчак стал гордостью и героем двух народов, двух культур. В оккупированной нацистами Варшаве он ценой невероятных усилий спасал жизни сирот, а в августе 1942 года, отвергнув предложение бежать из гетто и спасти свою жизнь, остался с двумястами своими воспитанниками и вместе с ними погиб в Треблинке.

Дневник офицера: Письма лейтенанта Николая Чеховича к матери и невесте

Книга писем 19-летнего командира взвода, лейтенанта Красной Армии Николая Чеховича, для которого воинский долг, защищать родную страну и одолеть врага — превыше всего. Вместе с тем эти искренние письма, проникнуты заботой и нежностью к близким людям. Каждое письмо воспринимается, как тонкая ниточка любви и надежды, тянущаяся к родному дому, к счастливой мирной жизни. В 1945 году с разрешения мамы и невесты эти трогательные письма с рассуждениями о жизни, смерти, войне и любви были изданы отдельной книжкой.

Архитектор Сталина: документальная повесть

Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».

Чистый кайф. Я отчаянно пыталась сбежать из этого мира, но выбрала жизнь

«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.