Электрический остров - [9]

— Верблюд,— сказала Нина.

— Что? — не понял Орленов.

— Остров похож на верблюда.

Он часто дивился точности, с какой Нина находила образное определение того, что привлекало ее внима­ние! И на этот раз был вынужден согласиться с нею. Огромный двугорбый верблюд лежал среди реки, вы­тянув тонкую длинную шею и чуть повернув голову к городу. А выше острова, на реке, была расположена крупная гидростанция, плотина которой, похожая на выгнутую гребенку, замыкала горизонт. Да, надо было отдать должное административному таланту Улыбышева — он с толком выбрал место для филиала.

— Поехали? — улыбнулся, глядя на своих востор­женных пассажиров, шофер. — Туристы тут и по часу стоят, а вам — жить, успеете еще насмотреться!

Да, они не сторонние наблюдатели. Они сами при­ложат руки, чтобы остров стал еще краше. И Орленовы безмолвно сели в машину.

Двухквартирный домик, предназначенный для но­вых научных сотрудников, стоял на самом берегу.

Вторая половина была приготовлена Оричу и Велигиной. Лаборатория исследования токов высокой ча­стоты была уже создана, и Орленову оставалось по­заботиться о заказе необходимых приборов и о со­здании тех, которых еще нет в технике. Но это уж обязанность каждого исследователя —ты должен уметь делать все, как рабочий, конструировать, как изобретатель, применять, как ученый. И домик и ла­боратория очень понравились Орленовым.

Их встретил заместитель директора по хозяйствен­ным делам Сергей Сергеевич Райчилин, плотный, вы­сокий мужчина с тщательно выбритой головой, шум­ный, веселый, говорливый. Уже по настроению этого хозяйственника можно было определить, что дела фи­лиала идут хорошо. Он сказал, что Улыбышев выехал в южные районы области, где должны были осенью начаться первые опыты по электрифицированной пахоте.

Райчилин усердно помогал молодым людям устра­иваться на новом месте. С его помощью часть мебели Нина купила в городе, кое-что ей выдали со склада, И уже через два дня, придя домой, Андрей удивился, как быстро изменился даже внешний вид их домика. Занавеси, выплывающие из открытых окон наподобие воздушных шаров, ровный строй стульев вокруг обе­денного стола, чистые скатерти и салфетки тоже не­мало влияют на самочувствие человека. А когда он как-то увидел под окнами первую разбитую руками Нины цветочную клумбу и аккуратно высаженные ку­сты, ему показалось, что он живет здесь уже давно и не желает ничего лучшего.

Скоро на остров приехали Орич и Велигина, и теперь Андрей, возвращаясь с работы, находил на веранде позади домика Павла, который ожидал его у шахматной доски. На кухне в четыре руки хлопотали Нина и Вера Велигина. Вера вышла замуж за Орича, но сохранила свою девичью фамилию. «Чтобы он боялся,— пояснила она. — Будет бездельничать, уйду. Если равноправие, так уж полное. Я готовлю диссер­тацию, пусть и он готовит. А то, я знаю, дай ему волю, пальцем о палец не ударит!»

Это были шутливые утверждения, но Орленов слы­шал в них затаенную боль. Вера не могла простить Павлу, что он загубил свою первую диссертацию. А Орич, словно и забыв об этом, безмятежно поль­зовался нечаянным отпуском, выпавшим ему из-за от­сутствия директора. Приехав на остров, он даже не поинтересовался лабораториями филиала, будто раз навсегда решил, что станет заниматься только тем, что предложит директор. Понятно, почему Вера волнуется. Так можно прожить всю жизнь, не сделав ничего, что­бы оправдать свое бытие. А Райчилин, должно быть по совету Улыбышева, не очень торопил новых сотруд­ников.

Впрочем, Орленова и не надо было торопить. Ему самому не терпелось поскорее взяться за дело. Он за­думал уже несколько интересных опытов по использо­ванию токов высокой частоты, и теперь ему надо было только получить санкцию директора.

А пока он знакомился с новыми товарищами — «островитянами». Ведь ему теперь жить их интереса­ми, а они станут делить с ним его заботы и идеи. Одно только было непонятно: в институте он подходил к товарищам просто: «Над чем работаете? А, очень интересно! Но есть еще такой вариант…» — и человек прислушивался, стремился узнать больше, точнее, не стеснялся рассказать и о неудаче, зная, что получит и дружеский совет и помощь. Здесь же этот путь поче­му-то не приводил к желанным результатам. Некото­рые из коллег смотрели на Орленова испытующе, на­стороженно, отмалчивались, как будто боялись его. Другие, видно, ждали, как он покажет себя, чтобы определить свою позицию. И лишь немногие были искренне рады тому, что в филиале появились новые научные работники, со своими мыслями и темами, что, так сказать, «нашего полку прибыло…»

2

Не только Орленов заметил, что переживает некий «испытательный срок». Как-то об этом заговорил с ним и секретарь партийной организации филиала Горностаев.

Константин Дмитриевич Горностаев руководил ла­бораторией электрификации животноводства. Высо­кий, широкоплечий, лет шестидесяти, человек этот выглядел так, будто сердит на весь мир. Брови нахмурены, на лбу глубокие морщины, чумацкие усы оття­нуты вниз, причем правый казался длиннее, может быть потому, что Горностаев, гневаясь на что-нибудь, начинал теребить этот ус. Только внезапная лукавая усмешка в уголках губ вдруг показывала, что он в сущности добродушный человек.