Электорат - [17]

- То-то и оно, что преемственность, - сказал Петрович. А у нас редко кто помнит, как дедов звали, не то, что там плоды их трудов понюхать может.

Возможно, завуч воспринял слова Петровича как намек, но он вдруг достал из кармана плоскую коробочку, извлек из нее три маленьких - чуть больше наперстка - плошечки и, поставив на стол, начал разливать из бутылки.

- Прошу! - сказал он закончив процедуру - Я тут всех коллег в школе угостил, ну а мы с вами сейчас тоже, в известном смысле, коллеги. Так что прошу!

Петрович стушевался:

- Неудобно как-то, школа все же, - он взял сумку с ключами и встал.

- Ну, мы с вами и не поллитру распиваем, а будем оценивать плоды трудов. И потом, доза ведь французская. Давайте - за успех выборной компании, а заодно и трубу обмоем.

Кузькин вслед за Петровичем приблизился к столу и машинально приняв свою плошечку, опрокинул содержимое в рот. Взгляд его остановился на бутылке, уже на две трети пустой. Это была точно такая же бутылка - двойник той, что стояла на верстаке прошлой ночью.

- А у них там во французских школах полы паркетные? услышал он голос Петровича.

- Ну, вы знаете, школы у них вообще оснащены просто на зависть, - откликнулся завуч. - На полы я даже внимания не обращал...

--

Обратно шли молча. Молча же переоделись в домашнее и молча двинулись к своему подъезду. Перед тем, как позвонить в свою дверь, Петрович остановился и спросил:

- Кран-то свой ты не забыл?

- Какой кран? - Кузькин вышел из состояния задумчивости.

- Какой кран... Мы с тобой за каким рожном в слесарку ходили?

- Блин... Забыл!

- На, - Петрович протянул Кузькину железку, завернутую в тряпку. - Тоже мне, деятель...

- Петрович! А бутылка-то точно такая же, как у пришельца. И наперстки такие же! - вдруг ни с того, ни с сего выпалил Кузькин.

- Мало ли,.. - Петрович пожал плечами, - ты, Генка, особенно-то об этих пришельцах не распространяйся, - он усмехнулся, - а то ведь и тебя обхохочут и меня на смех поднимут. Допились, скажут до чертиков, марсиане им везде мерещатся. Эти выборы мы с тобой профукали, теперь следующих ждать надо. Я так думаю, что до следующих они не проявятся, пришельцы. Вишь, как мы с тобой старались, а никакого толку. Не можем мы правильный выбор сделать - тямы не хватает. Потому как, дураки. А с дураками им связываться нет резону. Вот поумнеем, они и явятся. Ну, бывай здоров, электорат!

И Петрович нажал на кнопку звонка.

--

Через пару дней Кузькин после работы завернул к Петровичу. То, что он увидел в слесарке, поразило его до крайности. Во-первых, токарный станок блестел, как новенький. Во-вторых, помещение было прибрано, а слесарный инструмент аккуратно разложен на верстаке. Фуфайки были развешены на вешалке и она (с ума сойти!) была закрыта ширмой. Мусор в помещении отсутствовал. Сам же Петрович оседлал наковальню и остервенело драил ее наждачкой. Один бок уже блестел, другой тоже подавал надежды.

- Привет, Петрович, что это ты тут устроил? Не иначе к прилету марсиан готовишься? - выдавил из себя Кузькин.

- Не угадал, - с достоинством ответствовал Петрович, продолжая манипуляции наждачкой. - Здравствуй, если пришел, а если критиковать будешь, то прощай... Будешь?

- Нет.

- То-то же. Садись...

Табуретка была свежепокрашеннаяии Кузькин покосился на нее с опаской.

- Не боись, садись. К следующему разу кресло притащу есть на примете.

- Ну-ну, - робко произнес Кузькин и присел на краешек.

- Кран починил? Не течет?

- Капает.

- И куда капает.

- Куда-куда - в кастрюлю, куда же еще...

- Как в кастрюлю? А чего ты тут расселся? Вон краска, вон пакля, иди, делай.

- Так стояк надо отключать, а сейчас народ с работы явится.

- Ладно, до субботы ждем, а в субботу чтобы не текло, ясно?

- Строг ты, Петрович, стал, просто хоть беги, - заметил Кузькин осторожно.

- А с нашим братом-электоратом иначе никак.

- Может домой пойдем? Завтра свою наковальню дошкеришь.

- Нет, Генка, она у меня по плану сегодня. А на завтра другие планы.

- Ну, тогда я пойду.

- Будь здоров. Жене - привет. Как она?

- Третий день пилит.

- Видать у твоей бабы завод долгий.

- Да уж , - Кузькин вздохнул и поднялся. - Слушай.., - он вдруг осекся, потому что его взгляд упал на бутылку, стоявшую в дальнем углу на столе.

Это была бутылка точь-в-точь как та, что была у завуча, и совершенно такая же, какая стояла на верстаке в предвыборное утро. Но эта бутылка была полная... Наваждение!

- Петрович, смотри, что это у тебя там?!

- Где!?

- Да вон, на столе. Бутылка!

- А-а, - Петрович хмыкнул. - Это я одного ларечника попросил достать. На взаимовыгодных условиях. Дорогой, зараза, пришлось целых три заначки аннулировать. Он мне обещал и наперстки из столицы припереть. Так что как-нибудь откроем к случаю.

- Угу... Понятно, - буркнул Кузькин и неожиданно для себя самого ядовито поинтересовался: - Так может ты, дядя Коля, и паркет тут сделаешь? Чтобы уж заодно?

Петрович не спеша приблизился и присел на другой табурет. потом не спеша вытер руки тряпкой, посмотрел Кузькину в глаза и сказал серьезно:

- Сделаю. Дома не буду, а тут - сделаю. Ты как знаещь, а мне электоратом быть надоело.