Элегия Хиллбилли - [56]

Мой безграничный оптимизм резко граничил с упадническими настроениями соседей. Годы спада реальной экономики сильно подкосили жителей Мидлтауна из числа «синих воротничков». Великая рецессия[57] и последовавший за ней небольшой подъем усилили разруху. Воцарившийся в городе скепсис был по своей сути очень глубок: не просто краткое уныние из-за экономического кризиса, а нечто более серьезное.

У хиллбилли нет героев. Политики на эту роль не годятся. Барака Обаму, конечно, весьма уважали (и уважают по сей день), но на его восхождение мидлтаунцы глядели с подозрением. У Джорджа Буша в 2008 году сторонников уже не осталось. Билла Клинтона любили многие, однако при этом видели в нем символ морального разложения Америки, а Рональд Рейган давным-давно умер… Военные? В современной армии не было фигуры, равной Джорджу С. Паттону[58]; и вряд ли мои соседи могли назвать по имени хоть одного достойного офицера. Космическая программа — наша главная гордость на протяжении многих лет — давно сыграла в ящик, а вместе с нею и все более-менее известные астронавты. С американским обществом нас ничего не роднило. Мы словно безо всякой надежды на победу воевали разом на два фронта: с самими собой и с экономикой, которая не могла исполнить самого главного обещания «американской мечты» — стабильной заработной платы.

Для того чтобы уяснить разницу культур, вы должны понять, что самобытность моей семьи, моих соседей, всего нашего города во многом связана с чувством гордости за страну. Я мало что могу рассказать про округ Бритит, про его власти, здравоохранение или известных жителей… Знаю одно: Бритит называется «кровавым», потому что во время Первой мировой войны наш округ полностью выполнил квоту по добровольцам, отправившимся на фронт — единственный из всех Соединенных Штатов! Этот столетний факт из истории — наше главное достояние. Однажды я брал интервью у Мамо для школьного проекта о Второй мировой войне. Прожив семьдесят лет, испытав немало трудностей, видя смерть и нищету, Мамо испытывала невероятную гордость за то, что она и ее семья во время войны тоже внесли свой вклад во всеобщую победу. Мы несколько часов подряд говорили про военные пайки, про Клепальщицу Рози[59] про письма отца с фронта и про тот день, «когда мы сбросили бомбу». У Мамо всегда было два бога: Иисус Христос и Соединенные Штаты Америки. У меня тоже — как и у всех, кого я знал.

Я из тех патриотов, над которыми смеются в «коридоре Асела»[60]. Всегда встаю под звуки попсового гимна Ли Гринвуда «Горжусь тем, что я американец». Когда мне было шестнадцать, я дал клятву, что всякий раз, увидев ветерана, буду жать ему руку, даже если ради этого придется бросить все свои дела. До сих пор не могу смотреть фильм «Спасение рядового Райана» в компании посторонних людей, потому что во время финальной сцены не способен сдержать слез.

Мамо и Папо внушили мне, что мы живем в величайшей стране на свете. Этот факт в моем детстве значил очень многое. Как бы тяжело ни приходилось, когда меня сводили с ума вечные скандалы и драмы, я знал: впереди ждут лучшие времена, ведь я живу в сильном государстве, которое обязательно даст мне шанс там, где у других его быть не может. И когда сегодня я думаю о своей жизни, о том, что она стала поистине невероятной: у меня чудесная, потрясающая спутница жизни, достойная заработная плата, прекрасные друзья и новые впечатления, — я безмерно благодарен за все это Соединенным Штатам Америки. Банально? Увы, такие уж у меня чувства…

И если бабушка свято верила в США, то многие наши соседи эту веру утрачивали. Узы, которые связывали их и вдохновляли, казалось, понемногу истончаются. Симптомы были видны повсюду. Подавляющее большинство белых избирателей консервативного толка верили, что Барак Обама — мусульманин. По результатам одного опроса, 32 % консерваторов заявили, что считают Обаму уроженцем другого государства, еще 19 % — что сомневаются в его происхождении; то есть более половины белых избирателей принимали Обаму за иностранца! От знакомых и дальних родственников я не раз слышал, что Обама связан с исламскими экстремистами, либо он предатель, либо вообще не американец по рождению.

Многие мои нынешние друзья видят причину такого отношения в банальном расизме. Но беда в том, что президент для многих мидлтаунцев был чужим отнюдь не из-за цвета кожи. Напоминаю: никто из моих бывших одноклассников не мог даже мечтать об университете из Лиги плюща. Барак Обама окончил сразу два, причем с блестящим результатом. Он был умен, богат и выражался как профессор конституционного права. Иными словами, он абсолютно не походил на людей, которые окружали меня в детстве: у него была чистая речь без малейшего намека на региональный говор; всю свою жизнь он провел в Чикаго — крупнейшем мегаполисе страны — и вообще вел себя так, будто современная американская система создана исключительно для его власти: мол, он один достоин управлять страной. Конечно, и у него случались в жизни трудности, но задолго до того, как он вышел на политическую арену.

Президент Обама появился на сцене ровно в тот момент, когда многие люди из моего окружения начали думать, что американская меритократия не для них. Мы знали, что у нас немало проблем. Видели это каждый день: когда читали некрологи детей-подростков, где умалчивалась причина смерти (хотя между строк ясно читалось — «передозировка наркотиков»), когда гнали из дому зятей-тунеядцев, на которых наши дочери тратили зря молодость… Барак Обама больно поразил нас в самое сердце. Он прекрасный отец, а мы — нет. Он носит на работу дорогие костюмы, а мы грязную спецовку (и то если повезет найти приличную вакансию). Его жена запрещает нам кормить детей вредными продуктами — и мы ее ненавидим, но не потому что она несет чушь, а потому что она совершенно права, и мы это знаем.