Эльдарское пророчество - [56]

Даже из прохода они могли видеть конвульсии Найса. Его тело внезапно затвердело, а затем обмякло, словно все его мышцы по очереди испытывали спазм. Его тело изменялось на их глазах, а глаза, казалось, кричали от нестерпимой и ужасной боли, словно бы в муках перерождалась сама его душа.

Когда Эйнгил поспешила вперёд, чтобы помочь Адсулате удерживать юношу, ясновидец отступил от алтаря и начал шептать песнь. Он касался своими пальцами друг друга в сложной последовательности фигур и движений, порождающими тонкие пучки ша‘эйль, срывавшиеся с его рук и стекающими по бьющемуся телу Найса, покрывая его запутанной сеткой из нитей, которые, казалось, успокаивали его и сдерживали беспорядочные движения.

В это же время маленькая Эла протолкнулась между Силти и Хукулином внутрь святилища. Она медленно подошла к ясновидцу и остановилась сбоку от него, наблюдая за его действиями с искренним интересом. Она, казалось, была спокойна, и состояние брата нисколько не удивляло её, она совершенно спокойно стояла рядом с Ясновидцем Ривалином, словно бы это место принадлежало ей. Со своей стороны Ахирн искоса бросил на ребёнка-провидца короткий взгляд со слабым намёком улыбки на своём лице, прежде чем снова вернуться к субъекту, лежащему поблизости.

Через несколько мгновений конвульсии Найса ослабли и затем совсем прекратились, оставив его лежать на алтаре в умиротворении, покрытым плотной паутиной ша‘эйль. Эйнгил и Адсулата отпустили его конечности и отступили назад, позволив вздоху облегчения пронестись по святилищу. События, казалось, находились под контролем.

Очень медленно, тело Найса начало светиться. Свет струился по нитям сети ша’эйль, которые покрывали поверхность его тела, словно усиливая их и питая энергией от некого невидимого источника. Скоро он купался в свете, и паутина, которая покрывала его, превратилась в кокон, который обёртывал его как куколку.

Тем временем Ахирн продолжал монотонно петь, и тонкие струйки энергии струились с его рук. Спустя несколько мгновений пространство вокруг Найса начало пульсировать, словно становясь нестабильным, а затем тонкие вьющиеся ростки света стали ползти вверх в поисках доспеха Ликосидая, который уже ярко пылал золотым светом.

Скоро тянущиеся ростки света слились в сверкающий ствол энергии, соединив иссушённое тело Найса с всё ярче сияющими очертаниями доспеха над ним. Он пульсировал и вспыхивал с гармоничным ритмом, словно бы святилище Пауков Варпа заполнило течение самой жизни. Руны и символы на стенах вспыхнули ещё ярче, так как в этом месте мощные потоки ша‘эйль кружились возле тонких сосудов бесконечного цикла, как если бы в храме разыгрался сам дух Каэлора, тело же Найса слабело на глазах и становилось всё более и более прозрачным. 

Вспышка сверкнула, подобно взрыву, а затем из священной залы словно бы внезапно высосало весь свет. Когда руны снова вспыхнули, тело Найса исчезло с алтаря, оставив лишь спутанный клубок призрачных нитей, трепещущих подобно жертвенному пламени в лёгких порывах фаэрула, который повеял прохладой в святилище. Казалось, словно бы вся энергия из юноши была выпита без остатка.

Осторожно, словно завершая деликатный процесс, Ахирн прекратил пение и разжал руки. Прежде чем посмотреть вверх на блеск золотого доспеха, он опустил взгляд на крошечную фигурку Элы Аш‘бэль сбоку от него. Словно внезапно исполнившись отеческой гордостью и участием, он протянул руку и положил её на гладкое плечо девочки.

Другие в изумлении смотрели на золотой доспех с нескрываемым трепетом. Он медленно повёл плечами и повернул шею, словно просыпаясь от долгого сна и разминая ноющие суставы и одеревенелые мускулы. После этого с лёгкой непринуждённостью он освободился от приспособлений, которые удерживали его в крестообразном великолепии над алтарём, и спрыгнул на пол.

Он был ниже, чем ожидали другие, возможно на целую голову ниже Силти. Его облик был величественно прост, он походил на Паука Варпа в доспехе, только без громоздкого ранца варп-генератора на спине. Из его предплечий торчали, подобно клыкам, длинные, изящно изогнутые клинки, а конечности были покрыты крошечными, ядовитыми, похожими на волоски, щетинками, немногим более пары микрон в диаметре, но внимание присутствующих эльдар всецело привлекли его глаза. Несмотря на то, что шлем доспеха на его плечах был полностью закрыт, его глаза, казалось, светились живым светом. На нём не было никакого намёка на визор или аугментические вставки. Казалось, что у самого доспеха были глаза, и они сияли серебряным светом, в плену которого находились все собравшиеся. На них был заметен чёрный узор в виде паутины, словно это были смертельные ловушки для любого, кто имел неосторожность сбиться с истинного пути.

Казалось, только Эла не была поражена присутствием этого ужасного существа. Она стряхнула руку Ахирна и пошла прямо к Ликосидаю, протянула руки и обвила их вокруг золотой талии доспеха, словно обнимала родственника. В ответ, не произнеся ни слова, он положил рукавицу на её голову, мягко прикоснувшись к ней.

Эла кивнула и махнула рукой в сторону алтаря, который тут же задрожал, а затем провалился под землю, словно его опустили вниз с помощью какого-то механического устройства. Позади него в нише стены святилища показались три трона. Тот, что в центре, который был украшен ядовитыми клыками, был Троном Призрачного Паука, и величественно сиял золотым блеском. Слева за посмертной маской, ниже стоял трон меньшего размера, который принадлежал Колдуну Аракониду. На последнем троне, который стоял на земле ниже двух первых, был вырезан знак экзарха.