Ельцин и его генералы - [15]

Глядя, как тяжеловато ступает Ельцин по красной минобороновской дорожке, я думал: «А как же большой теннис, о котором с таким восхищением рассказывал байки Тарпищев?»…

Вот он приближается к очередному «манекену» — генералы вполголоса нахваливают новую форму. «Манекены», вконец уставшие от жары и дикого напряжения, сияют от счастья (так приказано!). Смотрины были недолгими. Президент поинтересовался, не слишком ли сильно новая форма смахивает на западную, и генералы дружно стали утверждать, что нет, обращая внимание Верховного на то, что некоторые элементы заимствованы из военной одежды русской армии. Задав еще несколько вопросов, касающихся, в частности, выразительности эмблем видов Вооруженных Сил и родов войск («Как отличить артиллериста от ракетчика?»), Ельцин то ли сказал, то ли спросил:

— Добро. Утверждаем, Пал Сергеич…

Грачев выпалил:

— Ваше слово решающее, товарищ президент — Верховный главнокомандующий!

— Ну, тогда утверждаем, — сказал Ельцин.

И новую форму уже вскоре запустили в производство.

А когда прошло уже больше года, дотошные журналисты выяснили, что это решение не оформлено на законодательном уровне. Назревал крупный скандал.

Ельцину пришлось задним числом издать указ…

АВАНТЮРА

…Мне кажется, наш военный поход на Чечню с юридической точки зрения можно квалифицировать как бандитизм в особо крупных масштабах. Когда стало окончательно ясно, что оппозиция с помощью русских танков и солдат не способна завалить режим Дудаева, Ельцин поздней осенью 1994 года созвал Совет безопасности (всего лишь совещательный орган при президенте, да и к тому же не было закона о СБ) и поставил вопрос «о восстановлении конституционного порядка». Открытым текстом пошел разговор и о применении военной силы. И вряд ли кто-нибудь из членов СБ не понимал, что дело пахнет войной. Эта война уже шла несколько месяцев. Даже очень наивный человек, и тот никогда не поверит, что «накачивание» стрелковым и тяжелым оружием отрядов чеченской оппозиции, тайная переброска в район их дислокации подразделений спецназа и военнослужащих других частей могли осуществляться без ведома президента — Верховного главнокомандующего. Эмиссары ФСК вели активную вербовку добровольцев в подмосковных дивизиях, Минобороны и Генштаб организовывали их отправку самолетами «на юг»…

Генералы и политики, стоявшие за спинами вооруженного сборища, разгромленного дудаевцами 26 ноября, жаждали реванша. Они и подталкивали Ельцина к тому, чтобы он дал «добро» на проведение силовой операции. Но личную ответственность президента за данную «ошибку» это нисколько не умаляет. Его слово было последним и решающим…

Сейчас некоторые генералы, являвшиеся в то время членами СБ, пытаются доказать, что они были против силовой авантюры. Бывший министр обороны, например, упрекнул Коржакова, что тот «договорился даже до того, что, дескать, Грачев был главным инициатором развязывания боевых действий в Чечне… Сохранились документы в Совете безопасности, свидетельствующие, что Грачев и Ерин, наверное, были самыми ярыми противниками этого»…

Документы действительно сохранились. Вот один из них — выступление министра обороны на заседании СБ 21 декабря 1994 года: «…Мы стеснены в выборе средств и зачастую действуем среди местного населения, жертвы среди которого нежелательны…»; «Мы теряем темп в политических действиях, а отсюда и в применении силы»…

Но главное даже не это. В то время министр ни разу публично не заявил, что он — ярый противник силовой акции в Чечне… Позже выяснилось, что, благословив «карательную операцию», Совет безопасности нарушил более двух десятков российских и международных законов, пактов, соглашений, договоров, конвенций, меморандумов и т. д.

Мне противно было смотреть на одного из наших минобороновских юристов, который в ходе «неформальных» застолий с возмущением перечислял эти документы и говорил о преступном авантюризме инициаторов силовой акции, а потом готовил материалы, в которых не было и тени сомнения в правовой обоснованности их решений…

…Наша Объединенная группировка сшивалась на живую нитку и являла собой уродливое, плохо обученное вооруженное стадо, которое послушно двинулось к чеченским границам, слабо представляя, что его ждет.

На мой взгляд, Грачев совершил преступление, отдав приказ на ввод войск в Чечню. Но не меньшая вина, думается, лежит на совести начальника Генерального штаба генерала, Колесникова, под руководством которого разрабатывался замысел операции. ГШ сводил воедино, координировал по рубежам и времени весь сценарий, он же оценивал результаты разведки и прогнозировал возможный характер развития событий. За спиной Колесникова стояла группа генералов Главного оперативного управления Генштаба — Виктор Барынькин, Анатолий Квашнин, Леонтий Шевцов и другие…

Я помню, какие горячие споры шли в то время между некоторыми генералами и офицерами ГШ. Нечего рассусоливать, говорили одни, прав или не прав Верховный: если есть приказ, его надо выполнять. Их оппоненты стояли на том, что и Ельцин может ошибаться, что министр и НГШ обязаны уберечь его от роковой ошибки, которая обернется бессмысленными жертвами.