«Эль Гуахиро» - шахматист (книга 1) - [15]

Они остались вдвоем - управляющий, молодой парень, переговорив по телефону с Гаваной, попрощался и ушел, и Родригес приступил к делу.

- Вот бумага и ручка, Рамиро. Последнее слово за тобой! Но, если хочешь, подумай еще. Время есть. Мы тебе верим, но дело опасное. Не хотим неволить...

- Педро, кто лучше, чем ты... ты же знаешь! Но... честно... я скажу... Я не все еще понимаю, Педро. Главного не понимаю. Куда Кубу ведет революция, какую конечную цель преследуете вы с Фиделем Кастро? Я хочу понять, но... эти два года... они на многое раскрыли глаза. Там, в Майами, все виделось по-иному, совсем по-иному...

- Постой, Рамиро! Ты сам понимаешь, сколько стоит это твое признание? Нам сейчас и важно, чтобы ты был с нами откровенен. Понимание, настоящее понимание придет к тебе позже. Я не сомневаюсь. А сейчас мы будем считать тебя пока попутчиком. Ты специалист, владеешь сложной профессией разведчика, и я как твой друг и как человек, несущий ответственность за определенную работу, тебе верю. И не только я. Кое-кто еще... Мы знаем твердо: ты снова, второй раз не пойдешь против... не предашь свою землю. Мы уверены!

Рамиро сжал голову руками.

- Что происходит? Как это понимать, Луис Гарсия? - спросил удивленно Педро Родригес, приглаживая пятерней свою густую шевелюру.

- Да нет! Ты же знаешь, что я никогда в своей жизни не читал стихов. Боюсь сбиться. Слушай!

Когда она в лагерь пришла,

сына уже расстреляли...

- Он свою родину предал,

и вы его расстреляли,

тихо сказала мать,

но в лагерь со мною пришли

два его брата

с вами врага будут бить

два закаленных солдата.

О мертвом мне нечего вас спросить

предателя расстреляли,

но поклянитесь собою,

что если отчизне

изменят и эти двое,

то вы их не пощадите.

И, пристально глядя в глаза сыновей,

она им сказала:

- Идите!

- Мануэль Наварро Луна, поэма "Мать". Правильно! - Родригес улыбнулся и тут же сделался серьезным. - Я знаю, что ты так думаешь. Но повторяю, время есть. Дело не из простых. Опасное! Ни я, ни все мы тебя не неволим, повторяю!

- Я уже сказал! - решительно перебил своего собеседника Рамиро. Давно все сказал! Вы тянете! Если не верите... Другое дело...

- Ну что ж, тогда слушай внимательно! Письмо о том, что думаешь и что готов сознательно, без принуждения, напишешь потом. - И Педро Родригес подробно сообщил Рамиро Фернандесу Гарсии план дальнейших действий.

В кафе было, как всегда, шумно. А вокруг уже знакомого нам столика в дальнем углу собралось еще больше народа, чем обычно. Маятник старинных часов раскачивался беззвучно. Лучший шахматист города Луис Гарсия возвратился после сафры в превосходной форме. Вот уже несколько вечеров подряд он выигрывал большинство партий у своего давнего соперника молодого офицера пограничной охраны Фауре Павона. Сражения за шахматной доской сблизили противников, и все знали, что они подружились. Теперь Гарсию и Павона видели вместе и в клубе, и в парке, и на пляже.

Вот и сегодня они вдвоем ушли из кафе, о чем-то оживленно беседуя.

На следующий день Луис Гарсия зашел после работы в знакомый особняк. Там он сказал дежурному, что хочет видеть следователя, поскольку тот должен был выдать ему еще в прошлую среду справку-акт для завода. Часы показывали без десяти шесть. На стульях рядом сидели еще трое: невзрачный мужчина, глубокий старик и молодая женщина. Девять минут седьмого во двор въехал знакомый старенький "форд", из него под охраной двух сотрудников вылез арестованный. Еще через минуту, когда его ввели в дежурное помещение, воздух потряс оглушительный взрыв. Казалось, зашатались стены особняка. Раздался второй, третий... Туг же захлопали двери, в коридор с автоматами в руках выскакивали военные и мчались во двор. В дежурке появился начальник.

- Живо! Всех в камеру! - коротко приказал он дежурному. - Гляди в оба!

- Я тут при чем? Мне нужна справка. Не пойду! - энергично запротестовал Гарсия.

- Так надо, товарищ! Потерпи, пока разберутся, - извиняющимся голосом произнес дежурный, настойчиво подталкивая Гарсию в спину.

Когда щелкнул замок, Луис, усаживаясь рядом с арестованным, которого привезли на "форде", довольно зло произнес:

- Тоже мне "товарищ". Простую справку пять дней выдать не могут.

- Вы что, собираетесь туда? - спросил сосед. Гарсия, делая вид, что только сейчас заметил его, поглядел в лицо арестованного. Тонкие черты безусого лица, широкий лоб, светлые глаза, стройная фигура - киноактер, как охарактеризовал его Педро Родригес. "Верно! Мечтает о Майами", - подумал Луис. Тот не отвел глаз под пристальным взглядом. Лишь слегка улыбнулся.

- На заводе кто-то совершил кражу, до меня еще, а я вот справку никак не могу получить. В это время прозвучали еще два взрыва.

- Где это? - встревожился собеседник.

- Возможно, на заводе... и справка тогда может не понадобиться, сказал Луис повеселевшим голосом, как бы от пришедшей внезапно ему мысли, хотя он превосходно знал, что на полигоне, который находился неподалеку за территорией завода, специально, точно в назначенную минуту подрывали старые боеприпасы.

Наступила пауза. Гарсия выжидал. Сейчас важно не заговорить первым. Но время шло, а его отпущено не так уж много. Луис собрался было рискнуть, как почувствовал, что сосед заерзал на скамье. "Ага! Тоже понимает, что времени мало", - подумал он и тут же услышал торопливый шепот: