Экзотики - [9]

Баронесса ничего не отвѣтила, только поглядѣла ему въ глаза. Онъ прочелъ въ нихъ что-то… все то же…

«Знаю. Знаю. Давно, — произнесъ онъ мысленно. — Будь у тебя милліонъ, или два, и я бы не задумался ни на минуту. Но у тебя нѣтъ ни денегъ миссъ Скай, ни красоты Коры, ни забавности Діаны. Да еще нѣтъ и того, что есть у нихъ трехъ равно… молодости. Вотъ еслибы ты милліоны своего друга Герцлиха изловчилась какъ-нибудь»…

Но Загурскій не договорилъ; худая и блѣдная молодая дѣвушка съ кроткимъ свѣтлымъ взглядомъ, вся сверкающая брилліантами, какъ-то скромно и мило подошла къ нему, выбирая для фигуры. Она улыбнулась, и два ряда длинныхъ зубовъ сразу уничтожили пріятное впечатлѣніе, производимое ея глазами и ея граціозной походкой.

Это, разумѣется, была та же американка, миссъ Скай, количество милліоновъ которой уже сосчитала давно и объявила на весь Парижъ бульварная пресса, а теперь изрѣдка извѣщала публику объ ея туалетахъ, пріѣздахъ и отъѣздахъ. Въ дѣйствительности, даже сама миссъ Ирма Скай не могла хорошенько знать, сколько у нея милліоновъ въ данный моментъ. Это зависѣло отъ колебаній биржи и отъ многихъ предпріятій, въ которыхъ она, какъ «фирма», участвовала, хотя лично вовсе не занималась дѣлами.

Когда графъ кончилъ фигуру съ симпатичной милліонершей, за которой онъ въ этотъ вечеръ началъ ухаживать, то, вернувшись на свое мѣсто, выговорилъ, смѣясь:

— Что мнѣ на умъ пришло. Надо посовѣтовать Корѣ женить нашего Ваську на янки въ юбкѣ. Онъ — свѣтлѣйшій князь, а у нея билліонъ или трилліонъ… Вотъ будетъ пара… Она дура, онъ идіотъ.

— А вы бы сами женились на ней. Это проще и легче.

— Какая вы злая!

— Я полагаю, что Кора для васъ то же, что были многія до нея, и будутъ впредь… Не любовь же къ ней — мѣшаетъ…

Загурскій дернулъ плечомъ и не отвѣтилъ.

— Вотъ и женитесь на милліонахъ. И остепенитесь. Или продолжайте потихоньку. Отъ такой жены, какъ эта миссъ, не трудно укрываться.

— Я никогда не женюсь, вы это знаете. Вотъ еслибы у васъ были милліоны этой миссъ, то… Не знаю.

— Полноте глупости говорить.

— Я не лгу. Ей-Богу, — искренно выговорилъ Загурскій.

— И голосъ еще какой правдивый, будто искренній?..

— Потому что это правда. Сущая правда. Честное слово, баронесса. Я бы вамъ измѣнялъ всякій день, и васъ обожалъ… Именно за этакій бракъ. Спокойный, веселый.

Котильонъ кончился. Зала опустѣла… Гости переполнили двѣ большія комнаты, выходившія окнами на внутренній дворъ. Здѣсь былъ накрытъ ужинъ на десяткахъ столовъ.

V

Послѣ ужина молодежь бросилась снова въ залъ, и начался сумасшедшій вальсъ Г enterrement du bal. Но вмѣстѣ съ тѣмъ уже начался общій разъѣздъ. Графъ Загурскій, давно покинувъ свою даму, продирался въ толпѣ и, обходя всѣ комнаты, искалъ глазами хозяина дома. Виконтъ оказался у дверей на лѣстницу, гдѣ вереницей двигались уѣзжающіе гости. Онъ раскланивался и благодарилъ.

— Pardon! — сказалъ, улыбаясь, Загурскій. — Я васъ оторву на секунду отъ важнаго дѣла, для пустяковъ… Но оно спѣшно. Могу я разсчитывать на васъ въ одномъ дѣлѣ?

— Конечно. Что прикажете, — отозвался любезно виконтъ.

— У меня неожиданный сюрпризъ. Поединокъ… Я хочу васъ просить быть моимъ секундантомъ.

Лицо Кергарена вдругъ измѣнилось и стало холодно и сумрачно. Онъ сдвинулъ брови.

— Особыхъ хлопотъ не будетъ! — заговорилъ Загурскій. — Мы не будемъ заниматься всякой формалистикой, какъ дѣлаютъ ваши соотечественники. Мы — и я, и мой противникъ — иностранцы.

— Простите меня, mon cher monsieur, — заговорилъ виконтъ сурово-вѣжливо. — Я, ревностный и убѣжденный католикъ, поставилъ себѣ правиломъ никогда не участвовать въ поединкахъ ни въ качествѣ дѣйствующаго лица, ни въ качествѣ помощника въ смертоубійствѣ.

Загурскій сильно смутился, опѣшилъ и не зналъ, что сказать. Онъ былъ видимо озадаченъ отказомъ.

— Извините, — проговорилъ онъ глухо.

— Мнѣ очень жаль… Во всемъ всегда готовъ служить вамъ, но не въ такомъ дѣлѣ… Впрочемъ, вы легко найдете секунданта… въ Парижѣ. Даже здѣсь, сейчасъ…

И виконтъ, воспользовавшись приближеніемъ своего мажордома, обратился къ нему съ какимъ-то подробнымъ приказаніемъ… Оно было не нужно, но давало поводъ и возможность Загурскому отойти.

Едва Кергаренъ остался одинъ, какъ, ухмыляясь, сталъ бормотать:

«Excusez du peu! Une affaire d'honneur. Кажется, изъ всѣхъ честныхъ дѣлъ у вашего брата только эти остались».

Завидя случайно жену, провожавшую до лѣстницы старуху герцогиню, его тетку, виконтъ сдѣлалъ ей знакъ. Она простилась и подошла. Онъ улыбался странно.

— Что съ тобой? — спросила виконтесса по-французски.

— Со мной прелестный случай, — отвѣтилъ онъ по-румынски, оригинально произнеся слова языка, которому обучила его жена.

— Что-нибудь дурное? — встревожилась виконтесса, зная, что на ея родномъ языкѣ мужъ объясняется въ экстренныхъ случаяхъ, чтобъ не быть понятымъ окружающими.

— Меня сейчасъ позвалъ въ секунданты графъ Загурскій.

— Въ секунданты? Онъ? Тебя! Тогда я все понимаю…

— Да. И я отказалъ наотрѣзъ.

— Какъ же ты объяснилъ отказъ?..

— Религіей. Обѣщаніемъ, даннымъ себѣ?..

— И онъ повѣрилъ.

— Конечно, нѣтъ… Но это не наше дѣло… Но каковъ мѣдный лобъ! Эти господа воображаютъ, что если я позволяю имъ у себя ѣсть и пить и танцовать, то я стану также компрометировать себя для нихъ, защищая ихъ якобы поруганную честь.