Экзистенциализм. Период становления - [104]

…В общем, вот так я впервые познакомился с книгами Льва Шестова. А потом читал и многие другие.

И теперь два эпиграфа, которые введут нас в мир Шестова.

Один эпиграф, слова, которые он сам любит приводить в разных своих работах, – из величайшей книжки Достоевского «Записки из подполья». Это большая цитата, и она очень концептуальна. Слушайте внимательно. Это размышления главного героя повести – парадоксалиста.

«Люди перед невозможностью тотчас смиряются. Невозможность – значит каменная стена! Какая каменная стена? Ну, разумеется, законы природы, выводы естественных наук, математика. Уж как докажут тебе, например, что от обезьяны произошел, так уж и нечего морщиться, принимай как есть. Уж как докажут тебе, что в сущности одна капелька твоего собственного жиру тебе должна быть дороже ста тысяч тебе подобных… так уж так и принимай, нечего делать-то, потому дважды два – математика. Попробуйте возразить. Помилуйте, закричат вам, восставать нельзя: это дважды два четыре! Природа вас не спрашивается; ей дела нет до ваших желаний и до того, нравятся ли вам ее законы или не нравятся. Вы обязаны принимать ее так, как она есть, а следственно, и все ее результаты. Господи боже, да какое мне дело до законов природы и арифметики, когда мне почему-нибудь эти законы и дважды два четыре не нравятся? Разумеется, я не пробью такой стены лбом, если и в самом деле сил не будет пробить, но я и не примирюсь с ней потому только, что у меня каменная стена и у меня сил не хватило. Как будто такая каменная стена и вправду есть успокоение…» Вот такая очень яркая цитата. Мне кажется, она сразу вводит в самую суть того, о чем сегодня будет у нас на первой из двух лекций разговор. Человек перед лицом необходимости. Что есть эта необходимость? Откуда она взялась? Почему я должен с ней смиряться? Вот, собственно, главная тема философии Шестова. А эти слова Шестов приводил во многих своих книгах.

И второй эпиграф к сегодняшней моей лекции – это стишок. Не то, чтобы стишок был гениальный, но уж очень он в тему. Всем вам хорошо известного Андрея Макаревича.

Нас мотает от края до края,

По краям расположены двери,

На последней написано: «Знаю»,

А на первой написано: «Верю».

И, одной головой обладая,

Никогда не войдешь в обе двери:

Если веришь – то веришь, не зная,

Если знаешь – то знаешь, не веря.

И, свое формируя сознанье,

С каждым днем, от момента рожденья,

Мы бредем по дороге познанья,

А с познаньем приходит сомненье.

И загадка останется вечной,

Не помогут ученые лбы:

Если знаем – безумно слабы,

Если верим – сильны бесконечно!

Тут тоже не нужно комментировать. Антитеза веры и знания. Веры как силы, и знания как несвободы. Это ключевая антитеза для Шестова. Мне кажется, лучше этих двух эпиграфов не найти.

Хочу сказать, что Лев Шестов – философ однострунный. Он написал множество книг, и все они как одна книга, всегда – об одном и том же.

С одной стороны, говорить о нем очень легко, потому что он все время пишет об одном, на разные лады, мотивы, с разными героями. При этом рассказывать о нем нетрудно еще и потому, поскольку то, что он говорит, нам уже знакомо по Паскалю и Кьеркегору. К тому же у него нет сложного языка, а есть свой, очень простой и выразительный язык, есть любимые герои, цитаты, переходящие из сочинения в сочинение. Все это облегчает вам и мне задачу понимания.

Но вот то, о чем он говорит, кажется настолько шокирующим, странным, непривычным и возмутительно-пугающим, что, с другой стороны, он – сложный и непостижимый философ. Я уже сказал, что его самая известная и самая лучшая, на мой взгляд, книга называется «Апофеоз беспочвенности». И действительно, счастье Шестова в том, что ему в каком-то смысле повезло, по сравнению с Кьеркегором, Шопенгауэром, Ницше, Достоевским, всеми этими «несвоевременными философами», родившимися слишком рано и часто не знавшими друг о друге и не принятыми обществом. Он родился в то время, когда он уже знал мысли Ницше, знал Достоевского, в конце жизни узнал труды Кьеркегора. И он жил не «несвоевременно», а именно тогда, когда вот эта беспочвенность вдруг обнажилась под ногами человека.

И Шестов своей философией учит человека, в ситуации, когда мир рушится, жить в абсолютной невесомости, противостоять ситуации абсолютной неопределенности, «беспочвенности», не бояться бездн и головокружений.

Теперь немножко о книжках.

Важный сборник его работ так и называется: «Апофеоз беспочвенности» (М., 2000). В этом замечательном томе собраны пять главных, знаковых, программных сочинений нашего философа. Но что здесь есть еще, кроме названной работы? Две его ранние работы о Ницше: это «Достоевский и Ницше (Философия трагедии)», «Добро в учении графа Толстого и Фридриха Ницше (Философия и проповедь)». Здесь есть и его самая первая книга, которую сейчас редко переиздают, – «Шекспир и его критик Брандес». И, наконец, самая последняя его книга – «Киргегард и экзистенциальная философия». Вот такой замечательный сборник!

Еще одно издание: Лев Шестов, «Сочинения» (М., 1995). Хорошая серия книг, посвященная русской философии. (В ней вышли десятка три однотомников русских философов.) В этом издании, между прочим, кроме «Апофеоза» и книги о Достоевском и Ницше имеются две большие статьи Шестова: одна – о Владимире Соловьеве, вторая – о Николае Бердяеве.